"Иво Андрич. Напасть" - читать интересную книгу автора

(Здесь, в самом ужасном для фра Степана месте, монахи начинали дружно,
в один голос гоготать.
- Ох-хо-хо-хо! Вот чертова дочь! Вот напасть!
- Вот поганая баба, фра Степан, господи помилуй!
- Так и сказала? Я, мол, на тюфяк, а ты, монах, как хочешь; угодно
тебе - рядышком ложись, угодно - вон ступай. Ах-ха-ха-ха!
Но для фра Степана это именно то место, где его никто не может прервать
и ничто не может более остановить; хоть бы потом и раскаивался - а
раскаиваться он будет наверняка, - сейчас он должен продолжать и довести
рассказ до конца.)
Уже при первых ее словах у него перед глазами поплыла комната, а когда
услышал конец и сквозь волну крови, все сильнее приливавшую к его голове,
увидал улыбающееся и непонятное ее лицо, он почувствовал, что разум и
сознание того, где он находится и что с ним происходит, стали и вовсе его
покидать. Он совершенно лишился дара речи. Хотя все равно ему нечего было
сказать, если б он и сумел что-либо произнести, поскольку говорить с этим
существом, забравшимся на его тюфяк, означало то же самое, что говорить с
лесным зверем. Это был миг, когда не говорят, но либо сами гибнут, либо
убивают другого. Будь тут целое войско, а не баба, ринулся бы он на него.
Однако слепой гнев и неуемная сила помешали ему схватить ее. Слишком широко
замахнулся он и слишком много захватил. Женщина выскользнула от него столь
же чудесным образом, как и возникла, выскочила в дверь, которую он по
монашескому обыкновению оставил полуотворенной. (Каждая из его добрых
привычек оборачивалась в ее пользу.) Она промчалась по галерее, прежде чем
он успел добежать до половины, открыла калитку, которую перед тем он позабыл
запереть, словно всю жизнь входила и выходила в нее, и устремилась по улице.
Как безумный, задыхаясь, некоторое время монах стоял на пороге,
вглядываясь в темноту ветреной весенней ночи, потом запер калитку, наложил
засов и, подавленный и сокрушенный, направился к себе в комнату, из которой
сквозь щель полуоткрытой двери падал свет.
Только теперь одолели его страх и тревога и начали свою пляску. Что это
было? Нелепая случайность? Дурной сон? Однако свеча стояла, как соучастник,
на том месте, куда он никогда ее не ставил. Вот и ковшик с водой, и бутыль с
ракией. Пол залит и одеяло сброшено, а на тюфяке и на подушке углубления -
совсем как оставленный в траве след исчезнувшего животного.
Не было в мире силы, которая заставила бы его лечь в эту постель. Он
собрал белье, не прикасаясь к тюфяку, и сел на скамью, прислонив голову к
жесткой подушке, пахнувшей соломой и пылью. Так он и уснул, истерзанный
напрасными думами.
Его разбудил рассвет, заглянувший в окна. Огонек свечи слабел. Вместе
со светом проникало в него сознание чего-то мучительного и мрачного. Что
произошло? Почему он сидит на скамье, а постель его пуста? И первым, что
ожило в его памяти от ночного события, была калитка, открывающаяся сама
собою под тяжестью скорчившегося на пороге тела. Он вскочил с места.
Пробежал по галерее, озаренной первым утренним светом. Калитка была заперта.
Возле дома нигде ни души. Опять заперев ее, с поникшей головой он
возвратился в комнату и вдруг заметил у стены женскую туфлю. Вот оно,
значит. Осторожно, будто прикасаясь к смертоносному оружию, он поднял ее,
маленькую туфельку черной кожи с красной звездочкой. Не будь этого
небольшого осязаемого предмета, он поверил бы, что все это сон или