"Иво Андрич. Барышня" - читать интересную книгу автора

отпихивал от себя все, словно каждая вещь, принадлежавшая ему, приобретала
настоящую ценность лишь тогда, когда он дарил ее и видел в чужих руках. Даже
и сейчас Райка может вызвать в своей душе материнскую нежность, какую
испытывала к нему в прежние времена; и сейчас она порой ощущает легкое
головокружение перед этим отчаянным водоворотом расточительства, безумных
трат и легкомысленного мотовства. И хотя он был ей дядей и на несколько лет
старше, он всегда казался ей малым, неразумным ребенком, который не может
обойтись без посторонней помощи и которому надо только протянуть РУКУ, чтоб
он выбрался из омута, однако ни у кого нет ни умения, ни сил для этого, да и
у нее самой тоже. Но до чего же горько и стыдно смотреть на его погибель!
Всего несколько лет прожил такой жизнью этот чудесный юноша с
наружностью ангела и образом жизни распутника. За это время он успел раздать
и растратить и себя, и все, что у него было. В двадцать три года он умер от
туберкулеза, что еще было милостью судьбы и великим счастьем, потому что
трудно себе представить, как бы он жил, лишившись возможности дарить и
тратить. А ведь у него уже почти ничего не оставалось.
В семейных преданиях память о нем стала устрашающим примером для
подрастающего поколения. А для Барышни он и по сей день самое светлое и
самое страшное воспоминание, вечная и неразрешимая загадка: как в одном
человеке в неразрывной связи могут уживаться столь противоположные
проявления духа и тела - одаренность, красота, доброта и нерадивость,
разврат, мотовство, граничащее с безумием. Человек, почитаемый ею как никто
другой, безудержно предавался пороку, который был в ее глазах хуже любого
греха и страшнее самой смерти. Мотовство! Можно ли владеть всем на свете и в
то же время быть так безмерно, так бессмысленно расточительным? И все же,
если в ее жизни, заполненной мелкими заботами, скопидомством, работой,
гордым одиночеством, и существовало что-то высокое и светлое, так это была
память о Владо. С памятью о нем была связана та малая доля самозабвенного
сострадания и чистой женской нежности, на которую была способна эта
необычная женщина со странным и суровым образом жизни.
В ежечасной и непрестанной борьбе против малейших трат и расходов ее
годами преследовал образ дяди, загадочный и страшный, но близкий и родной,
словно ее собственный. Вот и сейчас, в свете ранних сумерек, вплетающихся в
нити, которые она то подбирает, то пропускает, появляется дядюшка Владо, и,
как всегда, не грустный и не несчастный, что было бы понятно, а лучезарный,
с радостной и доброй улыбкой, не думающий о себе, легкомысленный и порочный.
Она внимательно вглядывается в него печальным непонимающим взором, но без
страха. Грешник! Каким был всегда и каким останется на веки вечные. Его
голубые глаза, полные беспокойного сияния, смотрят на собеседника так,
словно хотят излиться и отдать себя в дар; и волна белокурых волос светится
и трепещет, словно хочет хлынуть и беспощадно затопить все вокруг.
Она видит его совершенно ясно, будто бы в странном сне. Ей хочется
крикнуть, позвать его, удержать от самоуничтожения, но он проходит мимо,
легкий, улыбчатый, непоколебимый в своем убийственном решении раздать себя,
растратить самым нелепым и недостойным образом.
Барышня действительно легонько вскрикнула - штопая чулок, она уколола
указательный палец на левой руке. Восклицание развеяло видение молодости,
пробудило ее и на мгновенье вернуло к действительности.
В комнате становилось темно. После светлого видения - холодно и пусто.
Тщетными и слабыми кажутся любые усилия сберечь и сохранить свое добро,