"А.Андреев. Очерки русской этнопсихологии" - читать интересную книгу автора

божественности, который мы прослеживаем в воспоминаниях о знаменитом русском
гостеприимстве.
Приход Бога в гости означал радость и праздник, то есть гуляние и
внутреннюю тишину, недеяние в действии, чтобы не просмотреть, не прослушать
Бога. Недеяние в действии по-русски называлось Действо, и мы обнаруживаем
его ярче всего в христианской храмовой традиции (напр., Пещное действо) и у
скоморохов, где весь образ жизни есть действо, спектакль. Но что такое
действо? Сейчас под спектаклем понимается жизнь понарошку. Но для человека
той эпохи это не так. Достаточно посмотреть, как воспринимают спектакль
дети. Нет, эта жизнь на сцене или на экране для них совершенно всерьез. Но
что-то же в действе понарошку?! Труд понарошку! В праздник нельзя трудиться,
поэтому и назывался на Руси завершающий день седмицы - Неделя. День
недеяния. Поэтому и Понедельник - "трудный день". Не плохой, как это стало
восприниматься сейчас, а день труда. А скоморох - единственный, кто в поте
лица трудится во время Священной Недели и не наказуется за это Богами -
творит действо. То есть обряд, во время которого Боги и дают оценку нашему
труду и служению. На самом деле скоморох не совершает этим трудом
святотатства, потому что, как всякий лицедей, он исчезает за своей маской и
для зрителя и для самого себя. А это значит, что на сцене присутствует
вместо него другой, и какова бы ни была конкретная личина - а лицедей будет
менять их по ходу спектакля неоднократно, как оборотень, - этот другой не
просто персонаж и даже не человек. Главным оборотнем в этом мире является
тот, кто может принимать все образы и даже более того, кто их творит, то
есть Бог. Он-то и разговаривает с народом во время скоморошьего действа,
только умей его услышать сквозь шум персонажа. В древнюю эпоху люди умели
слышать и видеть сквозь пленку обличий и обыденности. Знаком этого является
такое широкое и повсеместное распространение искусства гадания - коби,
кобенья, по-русски. Для того, чтобы прозреть линии Судьбы или речь Бога в
трещинках на обожженной бараньей лопатке или в полете птиц, надо было
обладать очень высокой созерцательностью и внутреннею тишиной. Для этого и
требовалась способность переходить б праздность непосредственно из труда,
находить радость, как признак присутствия Бога, во всем, что тебя окружает,
но еще важнее, уметь впадать в Божественное недеяние, чтобы не просто
слышать Богов, а и быть домом, принявшим Гостя.
Всем знакомо уподобление дома человеческому телу в народной культуре.
Но существовало и обратное уподобление: тело наше есть дом Души, дом Духа
Божиего. Это тоже знакомо. Вот только воспринимается как метафора,
литературный оборот. В древности же, как и у детей, это понималось
буквально. И Боги приходили к нам в гости и в наши Дома и в наши Тела. Если
Бог приходил в твой дом - дом становился Храмом, отсюда и русское название
дома - Хоромы. Если же он входил в твое тело, ты сам становился на это время
Богом. В Тропе отношение к Телу было божественным, и возможно, существует
какая-то этимологическая связь между древними индоевропейскими словами
Тело и Тео - Бог. Только умеющий приглашать или впускать Богов в храм
своего тела мог считаться жрецом в глазах народа. Сходное отношение мы можем
обнаружить в шаманизме и в любом экстатическом культе. Способы перевода себя
в измененное состояние сознания, когда сознание твое освобождается от
личностного наполнения и оказывается в состоянии какое-то время воспринимать
мир в чистом виде - впустить в себя Бога - были разными в каждом культе. Но
обязательно были, иначе народ не чувствовал бы себя в том мире защищенным и