"А.Андреев. Этнография" - читать интересную книгу автора

Я никогда не испытывал раньше такого ощущения. Со Степанычем было
по-разному. Степаныч бывал жутким, и там ощущения ужаса при взгляде на него
как бы оправдывались его видом. Дядька был обычный, даже глаза не горели...
Сидит себе полноватый старичок, пьет чай... А я вижу, что он может! Не
что-то определенное может, а просто может. Как сказали бы сейчас, он
потентен. А сам он это назвал бы - можествен. Или могуч. Он может потому,
что он живет в другом состоянии, чем я и все вокруг.
Как-то раз я спросил Степаныча:
- А на Руси маги были?
- Маги? - переспросил он. - А как же! Кто могет, тот и маг! Вот и
Дядька был таким магом. Он мог.
Что это?! - прозвучало во мне, и он тут же отозвался едва заметным
изменением состояния. Вру. Это я знал, что изменение было едва заметным.
Точнее, одна часть меня знала. А другая часть?! Другая точно спала, все еще
не веря, что моя жалость по Степанычу не окажет нужного воздействия и не
вызовет предсказуемых ответных действий. И все же я увидел, что Дядька
бессловесно заговорил со мной. Не в прямом смысле заговорил, конечно, но все
же как-то велел обратиться в себя. Даже заставил. Причем как-то радостно
заставил.
И я действительно каким-то образом обратился. Не могу этого объяснить,
но знаю, что он проделал что-то с моим сознанием, напрямую управляя то ли
моим вниманием, то ли осознаванием.
- Не было никакого Степаныча, - прозвучал во мне Дядька, - приснился
Степаныч. Ты его придумал...
И никакого решения, просто пустота там, где я только что имел
определенность, где хранилось, может быть, самое мое ценное достояние, самая
моя большая гордость: я - ученик настоящего деревенского колдуна! И тут же
повис вопрос, уже вроде бы и не его, а мой собственный:
- Вот не было ничего и ничего не будет - и что делать?
Все-таки это было поразительное состояние, в которое Дядька меня
перепел. В обычном я никогда бы не нашел ответа. Точнее, я бы мог сказать те
же самые слова, но это были бы слова. А тут просто и ясно осознал ось: какая
чепуха, есть же Я! И какая радость, что есть Дядька, это так облегчает...
Я ставлю многоточие, потому что в этот миг мы с Дядькой засмеялись и
крепко обнялись, словно заключали то ли союз мужской дружбы, то ли родство.
Как-то так это ощущалось.
Но я знаю, что он тоже знал, что я больше не нуждаюсь в нем. Я пойду
сам. И я не буду ни в тягость, ни обузой. На таких условиях он принимал меня
в ученики. А я... а я его в учителя. А зачем тебе дядьки, мамки, няньки,
если ты есть? Если есть Я?! Если есть, конечно...

Глава 6. Дядька. Смерть Сократа

Дядька был деревенский книгочей. У него было два шкафа книг, среди
которых многие могли бы считаться библиографическими редкостями. У него я
впервые познакомился с "Введением в философию" Карпова. С "Трактатом о
самопознании" Джона Мэйсона (Месона в русском написании). Да и Платона меня
научил понимать он, а не университет.
Разговор, о котором я хочу рассказать, был после того, как он заставил
меня прочитать "Апологию Сократа" и "Федона". Разговор этот уже сильно