"Леонид Андреев. Океан (пьеса)" - читать интересную книгу автора

пора выходить. Тащи ее, поп!
Все стоят бледные. Только один Хаггарт не тронулся с места; бледен и
он, но не от страха.
Аббат. Не пойти ли тебе, дочь? - я побуду здесь.
Мариетт. Нет!
Говорит Хаггарт, небрежно отталкивая ногою свалившийся камень.
- Я боюсь утомить вас вопросами, господин аббат. Но вы так
предупредительны, что невольно является желание...
Аббат (сердито). Не скаль зубы перед смертью, юноша! Умирать, так
умирать, никто от этого не отказывается, а паясничать стыдно! И я не
маркиз; а ты не граф, чтобы говорить мне Вы.
Хаггарт гневно топает ногою.
- А! Ну, и хорошие же вы люди, ну, и хорошая же ваша страна - с вами
можно умереть от смеха! Эй ты, храбрый лжец, поп, отвечающий на все
вопросы, ответь-ка еще на один: не отдашь ли ты мне дочери своей, вот
этой, Мариетт? Я хочу взять ее в жены. Может быть, я люблю ее. Ты этого
еще не слыхал? Ага! Ты молчишь, храбрый лжец! Так вон же отсюда! Гони их,
Хорре - мы будем умирать одни!
Мариетт берет поднятую руку Хаггарта, тихо опускает ее.
- Кто же здесь лжет, Хаггарт? Уж не я ли, та, которую только для тебя
звали и зовут Мариетт? О, Хаггарт, - о, безжалостный Хаггарт!


Картина 3

Солнечное, радостное утро. Отлив.
Далеко в море уходит бархатная отмель; вернулись с ночной ловли рыбаки
и выгружают сверкающую рыбу. Тяжелые баркасы повалились на бок, тяжелые,
старые баркасы с залатанными боками, с ободранным килем; одни лежат
спокойно, зарывшись в ил и песок, другие по круглым каткам вытаскивают
дальше на берег утомленные, но веселые рыбаки. Но большинство рыбаков,
особенно старики, отдыхают: стоят по двое, по трое, покуривают изогнутые
трубки, лениво обмениваясь словами, и смотрят на женщин, сгибающихся под
тяжелыми плетенками с рыбой. Женщины работают все, молодые и старые,
чуть-чуть не старухи: возле работающих вертятся дети и тоже помогают:
прыгают, ссорятся, подбирают все ту же сверкающую танцующую рыбу.
Светлыми зеркалами блистают маленькие, забытые океаном, лужи; вода
нагрета солнцем, испаряется и пахнет.
Здоровые, обветренные лица, смуглые груди, открытые солнцу и морю,
глаза, смотрящие ясно, празднуют свой день дети глубоких вод, неистовых
шквалов, океанской тишины, священной, как церковная служба. Нет громкого
крика, но говор дружен и весел, нетороплив и ритмичен: отзвуки округлых
валов, перекатывающихся тихо. Солены и просты шутки.
Обросший щетиною рыбак смотрит на женщину, слегка согнувшуюся под
ношей, и шутит лениво, не выпуская изогнутой трубки из желтых зубов:
- Ой, тяжело, Мадлен! Зачем поднимаешь так много?
- Подняла же тебя, а ты не легче!
Ставит плетенку на песок и оба улыбаются дружелюбно - давно уже они муж
и жена.
Женщина повторяет, передыхая: