"Михаил Анчаров. Как птица Гаруда" - читать интересную книгу автора

- Вы так уверены?
- Ломоносов сказал: "И горы, ужасные в наших глазах, могут ли от
перемен быть свободны..." Пришла пора империи падать, - сказал дед.
Немой младшенький глаза закрыл - соглашается.
А Мария, помощница наша, царицу Дуську да царя Афанасия-немого кашей
кормит. Афанасий хотя и немой, а все слышит и когда вопрошает - глаза
таращит, а когда соглашается - закрывает.
- Петь, а Петь, глянь, что это во дворе кричат как?
Пылью рвануло по улице.
Немой наш глаза открыл и смотрит.
В соседнем дворе шарманщик перестал про разлуку.
Вошел отец, руки вымыл, из рукомойника на лицо брызнул и утерся.
Обернулся к нам. Мама за сердце взялась.
"Химик Менделеев деду объяснил, что вселенную заполняет эфир невидимый,
но взвесить его нельзя, как нельзя взвесить воду в воде.
Чтобы взвесить воду, надо стоять на берегу, а где у вселенной берег?
И это я запомнил на всю жизнь и искал берега, когда наступало
размышление.
- Война, родные мои, - сказал отец. - С германцами.
А у меня в голове одно проплыло, имя одно: "Мария"..."
...Была у бабушки сестра - Зотову двоюродная бабка, был у нее сын -
Зотову троюродный дядька, у него дочь Мария - Зотову четвероюродная сестра.
В этом году ей - шестнадцать.
И всей своей кошкиной душой он полюбил эту девушку.
Но он тогда не знал этого. А узнал в один день того жаркого лета.
Девушка гордая, в вере твердая, ручки проворные, телом чистая, глазки
синие, - они с Зотовым и не смотрели друг на друга никогда: она в землю
глаза опустит, а он в небо - ворон считает, так и пройдут мимо друг друга, и
опустеет Пустырь, будто и ничего нет на нем, а только на одном краю -
монастырь, на другом - нужники в ряд, а посреди песчаные карьеры, куда ночью
не ходил бы никто, но бывает - надо.
Мария... Краснела быстро... Такая милая, такой цветок чистый в ихних
благушах, в Пустыре... В церковь и то без провожатого пускать страшно...
Назначили Ваньку - четвертого. Тоже грязи не любил, хотел чистой жизни...
Однако он вернулся красный, она - белая... Больше его не посылали...
Санька - третий - пузырь стал ходить провожать, свистун. Он бывало
свистнет - ломовики вскачь. Шпане свой. Возле церкви покантуется, а обратно
идти - с этим не тронут.
Видно, дед, магия сильнее у женщины. Называется - стыдливость. Только
ждал ее Зотов с иной улицы, а не с Пустыря.
А на другой год был разговор один, и был случай один, и пронеслась
зотовская любовь как день один.
Провожали Зотова на войну. Смутился он душой от своей тайной любви.
И вот какой разговор с дедом вышел у него на тех песчаных оврагах и
откосах, где Зотов от вчерашних проводов отлеживался.
Открыл Зотов глаза, дед на него смотрит:
- Петька... война идет.
- Ну?
- Увидимся ли, нет, но скажу заветное. - И дед сказал: - Третье
тысячелетье на носу, Петька. Первое все ушло на Веру, второе - на Разум...