"Михаил Анчаров. Как птица Гаруда" - читать интересную книгу автора

Но ни разум, ни вера не спасли... И перекрестясь, топором бьют, и по
здравому смыслу пытают... Запомни, Петька, Поведение - в этой тайне все. Кто
откроет тайну Поведения, тот скажет Слово. Остальное же все - болботание.
Вера дает силы, Разум - возможности. Но Поведение от них не зависит. Ибо оно
есть и у блохи, а у нее ни Веры, ни Разума. Однако любовь у нее есть -
блошиная, только она этого не понимает. А мы понимаем - и строим свое
поведение.
Зотов такого не слыхал еще.
- А святее любви нет ничего... Любовь, Петька, это и есть жизнь. А все
остальное - смерть.
И тут пришло к Петру-первому:
"Да, да! Как же я не догадался? Все записки мои об одном - о любви. И
это главное во всем, что пишу и что во мне, и это мое независимое поведение.
Я, Зотов Петр - первый Алексеевич, орясина, и бабник, и товарищ, и
согласия ищу, и прикосновения, и ничто для меня не святее жизни, и все это -
про любовь.
- Мария... Неосторожное счастье мое... Не остерегся".
А уж как Зотов бежал от этого, как бежал! Бегал, бегал да и добегался.
Второй год войны идет. Деньги и совесть подешевели, еда и шлюхи
подорожали, а жизнь и вовсе нипочем пошла.
По первому случаю с военного завода токарей не брали. Ну, потом
семейная ссора кузенов Вилли и Николя крутой оборот взяла, и стало ихнего
брата меньшого, серую шинель, окопного героя, солдатика, хоронить некуда.
Взялись и за токарей из неблагонадежных. А за Зотовыми числилось.
Попал Петр - первый в московские казармы под начало ротному древней
закалки. Настроение у него было - кулаком в скулу бить. Когда и зубы
выплевывали. А на учебных стрельбах лежа ротный через винтовки перешагивал
да одному нескладному каблуком переносицу и провалил. Не побоялся. А что
ему? На фронт не ехать. Не убьют солдатики. Ему другую роту пришлют.
Небитую.
Зотов ждет, когда до него дело докатится.
Выстроил их ротный во фрунт - тянись в линию, ни назад, ни вперед не
вываливайся. Пятки вместе - носки врозь, под ремень палец не проткни -
распрями плечи, быдло, - и кулаком юшку пускать - изо всего полка лютый
зверь, другого такого нет. Вот... вот... к Зотову приближается.
- Что глаза отводишь? Ешь начальство глазами... ешь... - И кулак в
сторону отводит.
Зотов со штыком у плеча вперед подался и говорит тихонько:
- Заколю...
Тот поглядел Петру-первому в глаза и понял: заколет.
- Что? - спрашивает.
И мимо прошел. Рассеянно смотрел на красные лица.
Потом вернулся и вдоль покатился.
- Фамилия...
- Так точно! - рявкнул Зотов громко, как мог.
- Тронутый? - спросил ротный. И снова мимо прошел.
После этого он никак не мог разглядеть Зотова - ни белым днем, ни при
лампе-молнии, ни в карауле ночью лунной - все щурился. Зачем было
Петра-первого в военный суд и расправу? Кузен Вилли его и так прикончит. У
Вилли усы вверх торчат, у Николя вниз повисли, вот и вся разница. И все