"Михаил Анчаров. Как птица Гаруда" - читать интересную книгу автора

решились. Фельдшер говорит:
- Ты теперь богатый, Зотов, осколок-то золотой.
- А много золота? - спрашивает Зотов.
- Нет, - говорит. - Рубля не будет, копеек на тридцать.
Дали Зотову спирту на дорогу, семечек мешок, мандат на кормежку и
отпустили вчистую по эшелонам беспутно скакать на родину. В Москве работы
нет, еды нет, дров нет, мороз есть, бандиты есть. Сифилитик гуляет.
Здравствуй, красный партизан непобедимого отряда. Здравствуй, Пустырь,
здравствуй, Монастырь. Здравствуй, Семеновская застава и кладбище, как вы
тут жизнью уцелели? Дед говорит:
- Ты хоть поздоровайся... А спирт отдай, Таня сменяет... Да и хватит с
тебя.
- Ничего, дед, за еду не бойся. У меня в спине золотой запас схоронен,
у самого сердца. Надо будет - отдам не глядя. Проживем. На, сынок, семечки.
В них есть вкус. Защити меня, мальчик. Защити меня от меня. Больше некому.
А мальчик как каменный.
И пало на Зотова отчаяние, будто камень-алмаз непомерной цены. Блестит
в глазах голодными молниями, переливается прозрачно, а сквозь него не видать
ничего, кроме ледяного неба.
Отца убили под Белой Церковью, мама под колеса попала, уголь подбирала,
не слыхала, как состав пошел, царица Дуська - от болезни живота, тоже на
Семеновском кладбище схоронили, где мама, и отцов брат - по пятому году, и
Танина мама - по двадцатому. Колька с Санькой воюют, Иван бандитом пропал,
Мария сгинула, Афанасий - немой, записки Зотова каменным ветром унесло, и
что думал, что прожито - нет его, будто и не жил. И осталась от рода Зотовых
одна морозная пыль, вот и вся магия.
- Не вся, - сказал дед. - Я с бабушкой, да ты с Таней, да сын твой
Сережка, и мы не пыль, Петька, а нового миротворного круга семя.
Серега вырос, Зотов его и не знал толком. До пятнадцатого года, когда
Зотов на германскую пошел, мал был, в двадцатом - снова привыкать к
мальчонке.
Обнял. А он как каменный.
- Это не он каменный, это ты каменный, - Таня говорит. - Он тебя
боится... Ты по ночам кричишь. Подожди, придет лето - оттает.
Лето пришло, Зотов спит. И чудится ему, будто на него дышит кто-то -
коротко, как щенок.
Зотов глаза открыл, Сережка от него отскочил. Смотрит. Зотов ему:
- Ты что, сыночек?
А он:
- А как убивают? Я не видел.
- Зачем тебе?
- Ты кричишь... мне тебя жалко.
Запер Зотов глаза на замок и ключ бросил в бездонный колодец, чтоб не
видел сын, чего человеку век бы не видать.
- Не закрывай глаза, - говорит он. - Не надо.
Открыл Зотов глаза и спрашивает:
- Лето, что ли, пришло, сынок?
- Лето.
Как зиму и весну прожил, Зотов не помнит. Посмотрел он на сына, а он
бледненький, как папироска.