"Анар. Шестой этаж пятиэтажного дома" - читать интересную книгу автора

бегал за ней и, ничего не добившись, распустил язык, что, как известно, на
более солидном и высоком уровне делал и Дадаш". Она же объясняла ему, и он
поверил ее словам, убежденный не только логикой рассудка, но по-своему еще
более верной логикой их близости. Ему хотелось, чтобы она так же ясно и
определенно рассказала ему о Спартаке, рассеяла и эти его сомнения. В
последний раз он позвонил в двенадцать ночи и, вновь услышав уже полусонный
голос Манафа, бросил трубку.
Возвращаясь домой более или менее успокоенный, он думал о том, как
действительно все странно: вот сейчас он слышал сонный голос ее мужа.
Наступила ночь. И у них, наверное, уже темно. Они под одной крышей - Манаф и
Тахмина, а может быть, и под одним одеялом. Вот сейчас они, может быть,
занимаются любовью и Тахмина так же закрывает глаза, как с ним, Зауром, но
это его, Заура, мучает гораздо меньше (хотя и мучает все же), чем ее
предполагаемая связь в прошлом со Спартаком.
Накрапывал дождь, и Заур, направляясь домой, принял неожиданное
решение: узнать у Дадаша телефон Тахмины на ее новой работе. Он вспомнил
смешную и странную историю, которую рассказывали ему и Дадаш и Тахмина и
которая стала почти легендарной в издательстве: как однажды глубокой ночью к
Дадашу позвонил Неймат и спросил у него, какого цвета глаза у Тахмины.
"Нет, я не буду звонить Дадашу ночью, чтобы не повторять Неймата, -
решил Заур. - Спрошу завтра утром, на работе".
На следующий день он долго не мог подойти к Дадашу - у того все время
торчал народ. Когда он зашел в первый раз, он увидел за бывшим столом
Тахмины смуглую девушку с волосатыми ногами и понял, почему все мужчины в
отделе, ходят с похоронными физиономиями, небритые и в несвежих рубашках.
Перекинувшись несколькими словами с Нейматом, он ушел. Заглядывал еще
два раза. И только в обеденный перерыв застал Дадаша одного. Тот, расстелив
на столе лист белой бумаги, ел курицу. Стояла еще довольно жаркая погода.
Капли пота на его лице смешивались с каплями жира, стекающего с курицы...
- А, Заур, заходи, угощайся, - сказал он.
- Нет, спасибо, я ел, - ответил Заур, переведя глаза с Дадаша на его
пухлый раскрытый портфель, и уселся за соседний стол.
- Ты ко мне? - еле выговорил Дадаш набитым ртом.
- Да, - сказал Заур, - вы случайно не знаете телефона Тахмины на новом
месте?
- Знаю, - сказал Дадаш, вытащил засаленную записную книжку, полистал и
сказал номер телефона. Заур не стал записывать, он запомнил его на всю жизнь
так же, как номер ее домашнего телефона.
Разговор был исчерпан, он узнал то, за чем пришел, узнал без
свидетелей, а значит, и кривотолков, и теперь можно было уходить. Но Заур
замешкался и, чтобы как-то оправдать задержку, неожиданно для самого себя
спросил:
- А почему она ушла отсюда?
Дадаш долго прожевывал кусок, пока оказался в состоянии говорить. Но и
прожевав и проглотив его, прежде чем ответить, долго и укоризненно качал
головой.
- Эх, беда с этой девкой! И всю жизнь она вот так будет мотаться.
Искать то ли себя, то ли... нового любовника, - с неожиданной резкостью
заключил Дадаш и уже спокойнее добавил: - Старая любовь, наверно...
- Какая любовь? - ошеломленно спросил Заур.