"Анар. Шестой этаж пятиэтажного дома" - читать интересную книгу автора

- А этот самый, как его там, Магеррамов Мухтар. Режиссер на
телевидении. Я не знаю, что там у них было и когда, но это он ее туда
сманил. Диктором, говорит, будешь. Ей-то, с ее университетским дипломом!
Философ как-никак и вдруг - в дикторы. Чего ради, спрашивается? Чем ей здесь
плохо было? И зарплата хорошая, и гонорар подбрасывали. Приходила когда
хотела, уходила когда хотела...
Заур чувствовал затаенную, но крепкую обиду в словах Дадаша. Неужели он
в самом деле любил Тахмину и не может простить ей вероломства? Что в нем
говорит - злость, ревность или просто старческая обида, брюзжание на
непутевую девчонку, отцовское недовольство шалостями избалованной
капризницы? А может, все вместе? И кто такой Магеррамов? Это еще что за
явление? Старая любовь! Не о нем ли говорила Тахмина, когда упомянула, что
ее пригласил на телевидение старый приятель? Приятель! Везде у нее приятели.
Ну и женщина!
Дадаш закончил есть и заворачивал остатки курицы в бумагу, когда Заур,
вставая, чтобы уйти, вдруг услышал:
- Заур, сынок, я хорошо знаю и уважаю твоего отца. И ты мне как сын. Не
обижайся на меня, но я по-отечески хочу посоветовать тебе. Ну, как дядя
твой. Не связывайся с этой женщиной.
От неожиданности Заур растерялся: "Ах вот даже как! Значит, слухи уже
распространились! Права мать, ничего в этом городе не скроешь".
Тогда, выходит, Дадаш говорил ему о Магеррамове, о ее старой любви, уже
зная... Тогда, может быть, это сознательный удар, месть удачливому
сопернику?
- Тахмина - опасная женщина, - продолжал Дадаш. - Поверь мне. Я понимаю
все: она красива, обаятельна, а ты парень молодой. Но она - хищница! Учти,
она съест тебя с потрохами.
- А я думал, вы к ней хорошо относитесь. - Заур влил в эту фразу все
ехидство, на какое был способен.
Дадаш вспыхнул, но, как всегда, сразу взял себя в руки и ответил
спокойно:
- Да я и сейчас к ней неплохо отношусь. Мне просто жаль ее. В ней много
хорошего. И человек она способный. Но сама себя погубит - своей
необузданностью, пренебрежением к любым нормам и принципам.
"А когда ты, старый хрыч, и к тому же женатый, лез к ней - что это
было, проявлением твоих норм и принципов? Да к тому же она была твоей
подчиненной!" - подумал Заур, но смолчал.
- Она абсолютно неразборчива в связях, - говорил Дадаш. - С кем только
она не путалась: с заведующими базами, с директорами магазинов, со
следователями, прокурорами, цеховиками, фарцовщиками и бог еще знает с кем!
И все ради какой-нибудь тряпки, кольца или шубы...
Заур чувствовал полную беспомощность перед этим мутным потоком
обвинений, но ничем, кроме голых эмоций, ни одним фактом, ни одним доводом
не мог опровергнуть Да-даша, опирающегося на какие-то ему, Дадашу, хорошо
известные основания. Всплеск негодования только выдал бы наивность и
идеализм Заура, его неравнодушие к Тахмине, а ему не хотелось выглядеть в
глазах этого обожравшегося курицей и служебными успехами многоопытного
деляги желторотым юнцом, рыцарски защищающим честь своей дамы. Кроме всего
прочего, он не был до конца уверен, что Дадаш лжет. Память подсказывала ему
бесконечные упоминания Тахминой самых разных имен, ее манеру говорить о