"В.Ананьин. Однажды ночью ("Знание - сила", 1961, N 12)" - читать интересную книгу автора

дальше, чем от Восточной. Ну, ладно, теперь домой. А кислороду-то им
только на два часа. Через три часа рассвет.
...Что-то в мелькавших впереди следах тревожило его. Наконец он понял:
они спешили, страшно спешили, судя по расстоянию между зубцами по краю
следа. Пожалуй, шли на предельной. Странно. С чего бы им так спешить?
Кислороду им хватит добраться до Станции. Сейчас они уже близко, если...
Почему они спешили? Спасались от кого, что ли? Эта мысль напомнила ему,
что еще ничего неизвестно. По пескам с такой скоростью... а вдруг скала на
дороге. Хотели пораньше домой попасть, боялись нагоняя? Нельзя по пескам с
такой скоростью, они же это знают.
Вездеход вполз на небольшой холмик. Дальше путь пошел под уклон.
Внезапно впереди сверкнула яркая полоска, и прежде чем он успел
сообразить, что это отразился от края огромной ямы свет, рука его
инстинктивно нажала, красную кнопку. Вездеход замер метрах в пятнадцати от
края. Привалов откинулся на сиденье. Едва не попал в историю. Это был один
из шурфов, вернее карьер, где добывали никелевый песок для Тракта.
Придется объезжать, мелькнула мысль, И тут же в мозг, в виски ударило
жарко:
- А их вездеход?!
Он до слез всматривался в яркую дорожку, бросаемую прожектором, и не
верил, не мог поверить тому, что видит. Следы кончались на краю обрыва. И
там, где они кончались, край был измят, изрыт, осыпан, а дальше начиналась
темнота.


Сначала он подумал, что товарищи наверняка погибли, и горечь, боль
непоправимого несчастья оглушила его.
Но потом первое потрясение прошло. Привалов мысленно представил себе
прочный надежный корпус вездехода, и у него появилась надежда. Может быть,
они живы, пусть разбиты, искалечены, но живы. А он сидит здесь вместо
того, чтобы спасать товарищей. Он вскочил.
От вездехода до пропасти семнадцать шагов. С первого взгляда он
определил, что карьер старый, не очень большой в диаметре, но глубокий. От
края, осыпавшегося под тяжестью свалившейся машины, начинался не отвесный
обрыв, а крутой скат, правда, очень крутой, но все-таки скат. Конечно,
машина не съехала по нему - для этого он был слишком крут и слишком велика
скорость машины, - она падала, вероятно, перевернулась в воздухе, ударяясь
о стену. Он представил, что чувствовали они, когда падали в неизвестность,
и ему опять стало жарко.
Он лег животом на песок и свесился по грудь в яму. Да, карьер был
глубок. И далеко на дне он увидел неясное туманное пятно: свет прожектора
свалившегося вездехода, пробивавшийся сквозь плотные клубы какого-то
фиолетового тумана. Нагрудный прожектор скользнул по скату, вырывая из
темноты лесок, сыпавшийся то тут, то там мелкими струйками, редкие
колючки, зловеще торчащие из ската, камни, выступающие кое-где из песка.
Противоположная стена карьера метрах в восьмидесяти почти не различалась в
темноте - луч нагрудного прожектора рассеивался в плотном воздухе.
Все же сквозь испарения Привалов смутно различил то, что сразу
прибавило тревоги и уменьшило надежду на благополучный исход: внизу были
камни. Но пятно света на дне обнадеживало. Он решился и крикнул. Лотом еще