"Анатолий Ананьев. Танки идут ромбом (про войну)" - читать интересную книгу автора

доказать свою правоту. Находили минуты, когда лейтенант готов был встать и
пойти туда, к столу; он бил себя кулаком по колену, не замечая удивленного
взгляда связиста.
Постепенно в спор втянулись и командиры рот.
- Для укрепления восточной, собственно, тыловой стороны деревни, -
высказал свое мнение капитан Пашенцев, все это время стоявший в тени и не
участвовавший в разговоре, - следует, конечно, отвести туда несколько
батарей. Это верно. Но поставить их нужно так, чтобы орудия могли прямой
наводкой простреливать не только шоссе, но и подступы к нему. Вести точный
огонь с закрытых позиций здесь очень трудно - магнитная аномалия, смещение
полюсов. Стрелка буссоли сильно отклоняется и дает разные показания. Наши
минометчики постоянно жалуются на это.
Слова капитана - хотя Пашенцев не только не возражал, а, напротив, как бы
развивал дальше предложение командира полка Таболы - привели Володина в
восторг; в порыве нахлынувших чувств он моментально сделал фигу и не
задумываясь показал бы ее подполковнику, прошептав: "Что, съел!" (оттуда,
из освещенной комнаты, Табола все равно ничего бы не увидел) -но голос
связиста, раздавшийся почти над самым ухом, заставил лейтенанта торопливо
спрятать руку в карман. Боец сообщил, что на передовой тихо, а это значит
- Царев и Саввушкин успешно ведут разведку. Коротко, односложно ответив на
радостное восклицание связиста, Володин снова принялся наблюдать за тем,
что делалось в комнате. Он смотрел на Пашенцева, как всегда, восторженно,
стараясь не пропустить ни одного слова, ни одного жеста: капитан напоминал
ему князя Андрея: и по складу фигуры, и по выражению глаз, и по
опрятности, но главное - по чистоте и благородству души, именно тому
княжескому благородству в лучшем понимании, какое смог придать своему
герою Лев Николаевич Тол-стой. Это сравнение пришло к Володину однажды,
когда батальон, отступая, форсировал небольшую речку. Переправу
обстреливала тяжелая вражеская артиллерия. Солдаты под огнем грузились на
понтонные плоты и шестами отталкивались от берега. Пашенцев ходил по
песчаному откосу-ни суеты, ни крика; когда снаряды разрывались совсем
близко, он и тогда оставался спокойным и уверенным, только бледность
покрывала его лицо. Снизу, с плота, Володин отчетливо видел его - так под
ядрами ходил князь Андрей перед полком на Бородинском поле... Может, в
характере капитана и было что-то от Андрея Болконского, а может, это
только пылкое воображение юноши, надевшего серую шинель, однако Володин
крепко верил в такое совпадение когда-то найденного им в книге идеала с
встретившимся в жизни человеком, и эта вера помогала ему видеть хорошее и
светлое в своем ротном командире.
- Мне кажется, - продолжал Пашенцев, - сегодня мы либо ни к чему не
придем, либо примем неправильное решение. Время еще терпит, завтра утром
можно провести повторную рекогносцировку, и там, на месте, само дело
покажет...
Володин слушал внимательно, подавшись вперед, и когда связист, то и дело
продувавший телефонную трубку, неожиданно тревожным, упавшим голосом
сказал, что Царев и Саввушкин обнаружены, что немцы всполошились и
обстреливают овраг, не сразу сообразил, что произошло, и только когда
связист, видя его растерянность, повторил сказанное, лейтенант схватил
трубку. На торопливые вопросы отвечали с переднего края так же торопливо и
сбивчиво: видно, и там еще толком никто ничего не знал - идет пальба, а