"Анатолий Ананьев. Танки идут ромбом (про войну)" - читать интересную книгу автора

лице генерала, сразу же бросившееся в глаза Володину, - не возбудило
беспокойства, а, напротив, только сильнее разожгло любопытство лейтенанта.
Теперь внимание его как бы раздвоилось: хотелось слышать то, что говорил
командующий, и то, что говорил генерал в траншее, видеть полковое
начальство - Таболу, Гриву, Пашенцева - и видеть своих бойцов; Володин
старался разом охватить и то и другое и потому не мог воспринимать
целостно ни разговор командующего с офицерами, ни беседу генерала с
солдатами.
В траншее Бубенцов сквозь смех спрашивал генерала.
- Задали, говорите, стрекача? И генерал отвечал:
- Такого задали!...
Голос генерала заглушался новым взрывом смеха. Глядя на бойцов, смеялся и
Володин, не зная начала рассказа, но услышав его конец, и совершенно
неважно было сейчас, кто задал стрекача - танки ли немецкие или
автоматчики, или речь шла о каком-нибудь воздушном бое - и кто, какой
солдат и на каком участке фронта так отличился, что от него задали немцы
стрекача, и что именно было смешного в этом рассказе, но, раз все
смеялись, значит, было смешное, и это смешное невольно передавалось
Володину.
На бруствере подполковник Табола басил:
- Маскировать их трудно...
- Но возможно! - утверждал командующий. Т .
И Володин думал, что возможно, раз об этом говорит командующий, но смутно
представлял себе, что маскировать - то ли противотанковые орудия, которые
будут поставлены в березняк, но тогда почему подполковник Табола
возражает; то ли самоходные пушки, которые нужно врыть в землю на стыках
рот, то ли какие-то ловушки для немецких танков, о которых тоже упоминал
командующий, то ли еще что-то, чего не слышал Володин, но что, несомненно,
должно было быть и имело важное значение для обороны батальона.
- На Большом Ферганском работал, - продолжал Бубенцов, все так же весело и
задорно глядя на генерала. - В каком году? В тридцать девятом.
Володин снова посмотрел на Бубенцова, восторгаясь тем, как запросто его
боец разговаривает с генералом, а какое отношение имел генерал к Большому.
Ферганскому каналу, зачем приезжал туда в тридцать девятом и приезжал ли
вообще и что необычное происходило тогда на стройке канала, о чем теперь
непременно нужно было Бубенцову вспомнить и заговорить (наверное, все же
была причина, поскольку Бубенцов вспомнил и заговорил), - все это
разумелось само собой, и Володин только следил за тем, что будет дальше.
- Нельзя забывать волжские бои, Иван Ильич, - говорил между тем
командующий фронтом; он стоял лицом к солнцу и не отворачивался, не
прикрывал глаза ладонью; казалось, он намеренно подставлял щеки горячим
полуденным лучам, и это нравилось ему. - Мы должны использовать все:
каждое углубление, каждый кустик, каждую кочку...
Сердечная теплота, с какой говорил командующий, напоминая о битве на
Волге, и то, как он дружески клал руку на плечо подполковнику Таболе, -
все это уже не удивляло Володина, а только подтверждало минуту назад
возникшую догадку, что Ватутин и Табола, конечно, старые фронтовые
товарищи. Он больше смотрел на Таболу, чем на Ватутина, и почти совсем не
замечал ни раскрасневшегося майора Гриву, ни поминутно одергивавшего
гимнастерку капитана Пашенцева, ни высокого и стройного, не сказавшего за