"Павел Амнуэль. Зеленый луч" - читать интересную книгу автора

- Звучит зловеще, - сказал Кервуд, наливая себе пива. - Если вам, сэр
Эндрю, не очень приятно наше общество, то...
- Бросьте, Стефан, - хозяин налил пива сначала в кружку Бронсона, а
потом в свою, но пить не стал, держал кружку в обеих руках и переводил
взгляд с одного гостя на другого. Взгляд сэра Эндрю был ясным, умным, и еще
Бронсон ощутил в нем невысказанную, а может, и невысказываемую в принципе
боль - так смотрит большой породистый пес, несправедливо наказанный
хозяином.
- Вы же знаете, - продолжал сэр Эндрю, - я всегда рад видеть вас у
себя. И вас, старший инспектор, чем бы ни было вызвано ваше посещение.
- Желанием познакомиться, - объяснил Бронсон, - и ничем больше.
- Да-да, - пробормотал сэр Эндрю и отхлебнул наконец из кружки. - Я
знаю, какие по деревне ходят разговоры. О Лиззи, я имею в виду. Люди... Они
привыкли к тому, что Лиззи всегда поможет, у Мюрреев позавчера сын упал с
забора, милейший наш доктор вправил парнишке сустав, но боль все равно
сильная, старый Генри пришел ко мне... то есть, к Лиззи, конечно, все уже
привыкли, что она... И очень сокрушался, что Лиззи нет дома, у него на лице
было написано: уехала, как же, врешь, старый мерин, не могла она уехать,
потому что...
Он допил пиво, налил из бутылки еще - медленно, чтобы пена не
поднималась пышной шапкой, а ложилась плотным одеялом.
- Потому что... - не выдержал Бронсон.
- Потому что, - спокойно сказал сэр Эндрю, - за четыре года, что Лиззи
прожила со мной, она ни разу не выезжала дальше дома Карверов, что на
окраине со стороны дороги на Бистер-менор. И желания такого у нее не было. А
люди привыкают. Вы-то наверняка знаете, старший инспектор, как быстро
привыкают люди к определенным вещам.
- Миссис Сигленд, - сказал Кервуд, - уверяет, что леди Элизабет не
получила ни одного письма из Эдинбурга. Ни одного - в последнее время тоже.
- Значит, - заключил сэр Эндрю, - подруги не существует в природе, и
никуда Лиззи не уезжала, а лежит где-то в моем саду под землей...
- Мы ничего такого не думаем! - запротестовал Кервуд и в волнении едва
не опрокинул кружку.
- Знаете, - задумчиво проговорил сэр Эндрю, - чтобы прекратить
кривотолки... Почему бы вам, господа, не обыскать мой сад? Садовник
поддерживает у меня полный порядок, и если там есть свежевыкопанная... - он
так и не решился произнести слово "могила", сделал красноречивую паузу и
продолжил чуть изменившимся голосом, - то вы безусловно это заметите.
- Мы не собираемся... - начал Кервуд, но сэр Эндрю прервал его:
- Я даже настаиваю на этом, господа. Слухи... Как это... противно! Я...
я обожаю Лиззи, вы понимаете меня?
Он поднялся и отошел к одному из выходивших в сад окон. Возможно, сэра
Эндрю душили слезы - голос его стал напряженным и приглушенным, он говорил,
не глядя на гостей, фразы накатывали одна на другую, как волны на берег,
перекрываясь и пенясь. Бронсон старался не упустить не только ни одного
слова, но и интонации, движения сэра Эндрю. Старший инспектор чувствовал: не
в словах, произнесенных вслух, откроется правда об этом человеке и женщине,
которую тот наверняка любил больше жизни, не в словах, а, возможно, в
незаметном для самого сэра Эндрю жесте, движении - даже не руки или головы,
а невидимом душевном движении, которое в чем-нибудь отразится: в интонации