"Александр Амфитеатров. Женское нестроение" - читать интересную книгу автора

и закономЪрностью предложенiя.
- Злополучная падшая женщина! порочная и несчастная торговка
собственнымъ тЪломъ! ОтвЪтствуй намъ: что ты за сфинксъ неразрЪшимый? Мы
учреждаемъ для тебя исправительные прiюты: тебя въ нихъ не заманишь и
калачомъ, а, заманутая, ты бЪжишъ изъ нихъ, куда глаза глядятъ, только бы
уйти. Мы учреждаемъ для надзора за тобою врачебно-полицейскую инспекцiю: ты
обращаешь ее въ вЪдомство, за покровительство коему муза трагедiи споритъ съ
музою оперетки. Мы арестуемъ, судимъ, сажаемъ въ тюрьмы, ссылаемъ твоихъ
развратителей и рабовладЪлицъ... и эта гидра неистребима, на мЪсто каждой
отрубленной головы ея вырастаютъ три новыхъ. Только что защитили тебя отъ
жестокой, наглой эксплоатацiи, a ты уже опять по уши увязла въ ней, и опять
вся, какъ паутиною, опутана долгами, контрактами, условiями разныхъ агентовъ
и агентшъ, сводниковъ и сводней. Ъжели ты неисправима? Ъжели тщетны наши
усилiя, и милъ тебЪ развратъ для разврата, и нельзя тебя отвлечь отъ него ни
крестомъ, ни пестомъ, ни честною молитвою? Однако, вотъ уже сорокъ лЪтъ,
какъ насъ увЪряютъ неподдЪльные знатоки сердца человЪческаго, что ты - самое
несчастное и страдающее существо въ подлунномъ мiрЪ, что ты ужасаешься самой
себя, льешь о себЪ покаянныя слезы, что ты - Соня Мармеладова, святая душа
въ оскверненномъ тЪлЪ. Если такъ, опомнись, Соня Мармеладова! Брось стези
порока, по коимъ водитъ тебя продажный развратъ, и возвратись на путь
добродЪтели, куда мы тебя великодушно призываемъ...
Соня Мармеладова отвЪчаетъ:
- Я со всею готовностью-съ... Но, вЪдь, вступивъ на путь добродЪтели,
стоять на немъ неподвижнымъ столбомъ невозможно-съ, a надо по оному пути
идти впередъ, далЪе, въ текущую жизнь-съ?
- Конечно!.. Мы поведемъ тебя! Мы просвЪтимъ тебя! Мы покажемъ тебЪ
прямую дорогу!
- ЧувствительнЪйше благодарна. Только вотъ что скажу вамъ, милостивые
государи мои: чтобы идти, - тамъ ли, сямъ ли? - впередъ, нужны
средства-силенки. A y меня и на пути порока часто подкашиваются ноги отъ
голодухи. Такъ боюсь, что на пути добродЪтельномъ-то я и вовсе паду, какъ
заЪзженная клячасъ... вотъ какъ надорвалась, царство ей небесное, Катерина
Ивановна, покойная мачеха моя, ежели изволите ее помнить.
Этическiя воздЪйствiя - сила хорошая, но и они - палка о двухъ концахъ.
НЪтъ на свЪтЪ книги болЪе свЪтлой, благой, братолюбивой, чЪмъ Евангелiе
Христово. И, однако, я зналъ человЪка, который изъ всего Евангельскаго
содержанiя любилъ только одинъ стихъ, потому что толковалъ его, какъ
благословенiе на ненависть къ человЪчеству. Былъ онъ парень гордый, рабочiй,
нищiй, не попрошайка. Остался, послЪ болЪзни, безъ мЪста, перебивался, чЪмъ
и какъ могъ, жилъ въ углахъ; наконецъ, силъ не стало: протягивай руку за
подаянiемъ, либо околЪвай. И вотъ навернулся благотворитель. Прочелъ
истощенному, озлобленному, полубольному, голодному человЪку лекцiю о
смиренiи, о промыслЪ, о прилежанiи въ трудЪ, подарилъ Евангелiе, пожалЪлъ,
что "нЪтъ y меня для васъ никакой работы", далъ рубль денегъ и изчезъ. Изъ
рубля y парня три четвертака отняла за долгъ хозяйка угла, гдЪ онъ сгнивалъ,
четвертакъ онъ проЪлъ - а, четверо сутокъ спустя, подобрали его на
Даниловомъ кладбищЪ, за Москвою, въ тифЪ, и отвезли въ больницу. Натура была
сильная: выдержалъ. Врачи заинтересовались интеллигентомъ, который чуть не
умеръ отъ голода, поддержали его кое-какою работою; онъ сталъ на ноги,
вышелъ въ люди и впослЪдствiи былъ извЪстенъ въ адвокатурЪ, какъ... рвачъ