"Александр Амфитеатров. Женское нестроение" - читать интересную книгу автора

искусственному, выработанному компромиссами христiанскаго идеала съ
грЪховными запросами жизни. Какъ практическая религiя, христiанство - послЪ
первыхъ апостольскихъ дней своихъ - являлось въ многочисленныхъ по
наименованiямъ, по всегда крайне тЪсныхъ и немноголюдныхъ по количеству
приверженцевъ, общинахъ, которыя, живя во завЪту Христову, свято и
цЪломудренно, превращали весь бытъ свой какъ бы въ монастырь труда и
нравственваго самоохраненiя. Въ такихъ обществахъ, посвященныхъ всецЪло
"блюденiю себя", разумЪется, и проституцiя становилась невозможною. Но
общины эти или были первобытными по самому происхожденiю своему, какъ,
напр., первоначальаая церковь рыбарей-апостоловъ, или же, возникая
протестомъ противъ современной имъ культуры, отрывали отъ нея и возвращали
прозелитовъ своихъ къ первобытности, какъ, напр., дЪлаютъ это наши
толстовцы. Съ численнымъ ростомъ общины, съ расширенiемъ ея границъ, растутъ
и ея потребности житейскiя, утягивая ее все далЪе и далЪе отъ того
первобытнаго строя, которымъ обусловливалась въ ней чистота и практическая
примЪнимость вЪры. Становятся неизбЪжными компромиссы и уклоненiя отъ
великой теорiи, - и мало-по-малу, въ молчаливомъ взаимосогласiи чуть не
поголовнаго самообмана, практика жизни начинаетъ слагаться именно изъ
уклоненiй этихъ и умЪнья узаконить ихъ, чрезъ искусное толкованiе нарушенной
морали, къ своимъ выгодамъ и удобствамъ. Прививка государственности
превращаетъ общую "религiю" въ мЪстныя "вЪроисповЪданiя"; ростъ внЪшней
культуры разлагаетъ вЪроисповЪдныя законодательства каждымъ шагомъ своимъ,
настойчиво заставляя поступаться въ пользу свою суровотребовательный мiръ
духовный, заслоняя свЪточъ вЪчнаго идеала временнымъ, но яркимъ "сiянiемъ
вещества". Культъ тЪла, номинально уступая почтительное первенство культу
духа; оттЪсняетъ его фактически на заднiй планъ; въ маскЪ показного
христiанства, жизнь совершаетъ попятную эволюцiю къ укладу языческому. A
языческiй укладъ былъ не врагомъ, но другомъ и сыномъ первороднаго грЪха;
онъ не чуждался разврата, но строилъ ему храмы, воздвигалъ кумиры,
апогеозируя въ нихъ тЪхъ именно проститутокъ, то именно женское продажное
рабство, противъ коего выступилъ неудачный лондонскiй конгрессъ. "НадЪлала
синица славы, a моря не зажгла". Ъвы! Чистое дЪло требуетъ, чтобы за него
брались чистыми руками. Не вЪку, который стрЪляетъ въ дикарей пулями
"думъ-думъ", раскапываетъ могилы, чтобы осквернить прахъ мертваго врага,
изобрЪтаетъ подводныя лодки, навЪрняка пускающiя ко дну любой броненосецъ съ
тысячами людей на немъ, швыряетъ динамитныя бомбы и мечтаетъ объ изобрЪтенiи
бомбъ мiазматическихъ, способныхъ отравлять всякими заразами атмосферу чуть
не цЪлаго государства, - не этому вЪку, такъ усердно причиняющему смерть и
такъ боящемуся смерти, сражаться съ развратомъ - ея дЪтищемъ, спутникомъ и
сотрудникомъ.
Лондонскiй конгрессъ провалился потому, что, при всей симпатичности
заявленныхъ имъ цЪлей, былъ втайнЪ плодомъ общественной неискренности.
Можетъ ли нападать на проституцiю тотъ соцiальный строй, котораго она -
прямой и необходимый результатъ? Конечно, нЪтъ, - онъ можетъ лишь дЪлать
видъ, будто нападаетъ. A если нЪтъ, можетъ ли онъ серьезно и убЪжденно
стремиться къ уничтоженiю страшнаго рынка, на которомъ обращается этотъ
грустный товаръ? Конечно, нЪтъ, - онъ можетъ лишь дЪлать видъ, будто
стремится. Ему нуженъ этотъ товаръ, и онъ будетъ имЪть его; товару нуженъ
рынокъ, и онъ - несмотря на все обилiе честныхъ и хорошихъ словъ противъ его
существованiя - будетъ существовать. Быть можетъ, немножко облагообразится,