"Андрей Амальрик. Записки диссидента " - читать интересную книгу автора

ощупь, но вперед.
Тема записок - конфликт между личностью и системой в стране, где
личность - ничто, а система - все. Это не история идеи или движения, но
только моя личная история. Я хотел рассказать ее безыскусно и честно, пишу
здесь не только о том, что люблю вспоминать. Логика событий иногда вступала
в противоречие с логикой рассказа о них, и было трудно отделять "главное" от
"второстепенного" - увы, жизнь состоит большей частью из "второстепенного",
при слишком строгом отборе пропадает аромат реальности.
14 июня 1978 Жанто, Швейцария
Amalrik

ЗАПИСКИ ДИССИДЕНТА


- Спросите у них, знают ли они, как по закону Христа надо поступить с
человеком, который обижает нас?

Нехлюдов перевел слова и вопрос англичанина.
- Начальству пожалиться, оно разберет? - вопросительно сказал один,
косясь на величественного смотрителя.
- Вздуть его, вот он и не будет обижать, - сказал другой. Послышалось
несколько одобрительных смешков...
- Скажите им, что по закону Христа надо сделать прямо обратное: если
тебя ударили по одной щеке, подставь другую, - сказал англичанин, жестом как
будто подставляя свою щеку...
Общий неудержимый хохот охватил всю камеру; даже избитый захохотал
сквозь свою кровь и сопли.

Лев Толстой, "Воскресение"


Часть I. МОСКВА, 1966-1970

Глава 1. ХУДОЖНИКИ И КОЛЛЕКЦИОНЕРЫ

- К жене писателя заходил английский журналист и оставил свой адрес. Ты
ведь умеешь общаться с иностранцами, не мог бы ты связать его со мной? -
сказал мне Александр Гинзбург в декабре 1966 года.
Всего четыре месяца назад я вернулся из ссылки, о суде над писателями
Даниелем и Синявским знал главным образом по советским газетам, о
демонстрации и письмах в их защиту слышал, я слышал также, что Гинзбург
заканчивает "Белую книгу" - сборник материалов о суде - и хочет устроить
пресс-конференцию. Как-то он сказал мне, когда я сидел у него на
продавленном диване, что в диване прямо под моим задом эта рукопись лежит, -
но я никогда не просил ее почитать, отчасти потому, чтобы на возможный
вопрос следователя ответить, что я ничего о ней не знаю. Я считал, что
власти не будут церемониться ни с Гинзбургом, ни со мной, Гинзбург,
вероятно, думал так же - и потому не рисковал сам идти к иностранному
корреспонденту, а может быть, думал, что тот будет напуган его приходом. Мы
все тогда немножко боялись, что те, кто боится власти, примут нас за