"Жорж Амаду. Военный мундир, мундир академический и ночная рубашка" - читать интересную книгу автора

- Мы уничтожим всех врагов - всех до единого! Нам чужда жалость! -
Глаза-буравчики впились в Ледермана. - Жалость присуща слабым. Жалость -
признак упадка. - Чуждый жалости полковник передвигает флажки на карте:
теперь они воткнуты вплотную к франко-испанской границе. - Первый этап
войны завершается блестящей победой. Нам принадлежит вся Европа. Под
гениальным предводительством фюрера мы водрузим наши знамёна на вершинах
Пиренеев. В Испании нас ждёт славный генералиссимус Франко, в Португалии -
мудрый доктор Салазар.
Эта сводка читалась в начале беседы, и Ледерман не унывал. Прежде чем
просмотреть гранки - "материал совершенно нейтральный", уверял журналист, -
полковник решил доказать ему, что какая-либо оппозиция к нацизму
бессмысленна, и повёл речь о тотальной и молниеносной войне. Но несмотря на
танки и пушки, истребители и бомбардировщики, несмотря на число убитых и
пленных, несмотря на концлагеря и лагеря уничтожения, несмотря на знамёна
со свастикой, журналист не терял надежды на благоприятный исход своего
дела: неужели этой махине может хоть в чём-то помешать маленький
журнальчик, где будут печататься репортажи, осторожные обозрения на
международные темы - например, об американском "Новом курсе", - стихи и
рассказы?.. Журналист внимательно слушает и не противоречит полковнику,
который с воодушевлением рисует картины грядущих триумфов, неминуемого
разгрома Великобритании, потом... Короткая пауза подчёркивает важность
сообщения, полученного, быть может, из первых рук - из ставки, фюрера.
- А потом придёт черед Советской России. У наших бронированных
дивизий, - "наших" прозвучало очень непринуждённо: разве не является
Бразилия естественным союзником третьего рейха в Латинской Америке? -
прогулка по степям займёт не больше одной-двух недель... Россия исчезнет, и
коммунизм будет выкорчеван с нашей планеты!
Покорив Советский Союз и освободив мир от коммунизма, воинственный и
довольный собой полковник сел в своё кресло. Он бросил победительный взгляд
через стол - через линию фронта, - чтобы насладиться зрелищем поверженного
в прах врага, и с удивлением отметил, что жалкий иудей вовсе в прах не
повержен. Издевательская улыбка змеилась по его гнусным губам, в голосе
звучала насмешка:
- Неужели, господин полковник, вам хватит недели? Учтите, территория
России довольно обширна... Наполеон...
- Молчать!
Сверлящий взгляд стал недоверчивым и недоброжелательным, полковник
сдвинул брови. Самуэл спохватился, но было уже поздно. ("Ах, Сэм, наживешь
ты себе беду с твоим характером", - скажет Да, целуя его глаза.) После
тягостного молчания полковник придвинул к себе гранки и, едва перелистав
их, взорвался:
- Какой цинизм! Каждая строка источает яд. - Он просмотрел заголовки
статей, фотографии, бегло прочёл на выборку несколько заметок. -
Латифундии, наследие феодализма, разбой - старая марксистская песня, вы
посмеете это отрицать? Фотоснимки фавел и негров... В Рио больше нечего
снимать? В городе перевелись белые люди?
- Это репортаж о самбе, - попытался объясниться Самуэл.
- Молчать, я сказал! Та-ак... "Современное искусство"! Набор
непристойностей, утеха вырожденцев! Фюрер с присущей ему гениальностью
запретил эту мерзкую мазню. Она способна лишить нацию мужественности -