"Жоржи Амаду. Необычайная кончина Кинкаса Сгинь Вода (Новелла, Старые моряки #1)" - читать интересную книгу автора

в подъемник Ласерды [Подъемник Ласерды - большой лифт, служащий для
подъема пешеходов в верхнюю часть города Салвадор], где бывает столько
приличных людей, включая сослуживцев Леонардо Баррето, добропорядочного
зятя Кинкаса. После смерти чедовек вновь обретает всеобщее уважение, каким
некогда пользовался, даже если он и совершал в своей жизни безумства.
Невидимая рука смерти стирает все пятна, и память покойного сверкает, как
бриллиант. Таково было мнение семьи Кинкаса, и его всецело разделяли
соседи и друзья. Они считали, что Кинкас Сгинь Вода после смерти снова
стал прежним, всеми уважаемым Жоакимом Соаресом да Кунья - человеком из
хорошей семьи, с размеренной походкой, гладко выбритой физиономией,
образцовым чиновником налоговой конторы, носившим черный альпаковый пиджак
и портфель под мышкой. Соседи, бывало, почтительно выслушивали его мнения
о погоде и политике, в баре его никогда не видели, ибо он пил только дома
и в весьма умеренных дозах. Проявив усердие, достойное всяческих похвал,
семья Кинкаса сумела добиться того, что в обществе в последние годы
считали его умершим и хранили о нем светлую память. Если почему-либо
приходилось вспоминать Кинкаса, о нем говорили в прошедшем времени.
Однако, к несчастью, время от времени то кто-нибудь из соседей, то один из
сослуживцев Леонардо, а то болтливая подруга Ванды (его опозоренной
дочери) встречали Кинкаса или слышали рассказы о нем. Получалось так,
будто мертвый вставал из могилы, чтобы запятнать собственную память: его
видели пьяным среди бела дня у входа на рынок, грязного и оборванного,
иногда он играл засаленными картами на паперти церкви Пилар или бродил по
Ладейре-де-Сан-Мигел в обнимку с бесстыдными негритянками и мулатками,
распевая хриплым голосом бог знает что. Какой ужас!
И вот наконец однажды утром торговец фигурками святых с
Ладейры-до-Табуан пришел в небольшой, но уютный домик семьи Баррето и с
грустью сообщил дочери Кинкаса Ванде и его зятю Леонардо, что старик
протянул ноги в своей жалкой конуре. У супругов вырвался дружный вздох
облегчения. Наконец-то бродяга Кинкас перестанет безобразничать, тревожить
тень отставного чиновника налоговой конторы Жоакима Соареса да Кунья и
втаптывать в грязь его имя. Настало время заслуженного отдыха. Теперь
можно свободно говорить о Жоакиме Соаресе да Кунья, отзываться о нем с
похвалою, как об образцовом чиновнике, супруге, отце и гражданине,
приводить детям в пример его добродетели, учить их уважать память деда, не
опасаясь какого-либо подвоха.
Торговец фигурками святых, худощавый седой старик, пустился в
подробности: некая негритянка, продавщица мингау [Мингау - сладкая каша из
пшеничной или маниоковой муки], акаражё [Акаражё - блюдо из вареной
фасоли, поджаренной в пальмовом масле], абара [Абара - блюдо,
приготовляемое из вареной фасоли, приправленной перцем и маслом пальмы
дендэ] и других яств, пришла в то утро к Кинкасу по важному делу. Он
обещал ей раздобыть редкие травы, крайне необходимые для кандомбле
[Кандомбле - негритянский религиозный обряд, сопровождаемый танцами и
пением]. Негритянка явилась за травами, они ей были срочно нужны, так как
приближалось время священных празднеств в честь Шанго [Шанго -
могущественное божество из негритянской мифологии]. Дверь комнаты на
верхней площадке крутой лестницы была, как обычно, отперта. Кинкас давно
уже потерял свой огромный старый ржавый ключ. Говорили, что в один из
злополучных дней, когда ему не везло в карты, он продал , его туристам под