"Светлана Аллилуева. Только один год " - читать интересную книгу автора

Мурад, - сказала я, - сейчас я еду не отдыхать".
У него не было оснований тревожиться о моем возвращении, но Мурад очень
хорошо знал, что думают "наверху" о моей поездке и беспокоился больше о
своей репутации и советско-египетской дружбе. Он и Шушу уловили то, что
немногие понимали: крайнюю степень отчаяния, горя и внутреннего озлобления,
к которой привела меня смерть Сингха, - состояние, в котором человек
способен решиться на все.
Они пытались уговорить меня не ехать на аэродром до тех пор, пока не
выяснится точно час отлета из-за погоды. Но я упорно собиралась выехать из
дома в 10 часов вечера, чтобы заранее быть в аэропорту и, если нужно, ждать
там хоть до утра. Меня начинал охватывать какой-то суеверный страх; мне
казалось, что все стихии сговорились против, - что-то случится и самолет не
улетит. Нет, нет, я буду ждать только там!
Наконец прибыла сотрудница Министерства Иностранных Дел Кассирова, по
настоянию Громыко назначенная мне в качестве "сопровождающего лица". Сколько
я ни пыталась объяснить, что мне не нужен переводчик в тесном кругу
родственников, сколько ни плакала бедная Кассирова, которой ее миссия
казалась бессмысленной, - мы должны были обе подчиниться решению
правительства. Мою поездку в Индию поставили на широкую государственную
ногу, чтобы хоть этим компенсировать грубый запрет нашего брака, и чтобы
сгладить неприятное впечатление от самого факта смерти Сингха.
Это "сопровождение" приводило меня, с самого начала, в отчаяние.
Трагическая развязка должна была послужить политическим интересам двух
правительств. А я-то удивлялась, почему мне так быстро разрешили эту
поездку! И все думала, почему бывший посол Т. Н. Кауль, теперь один из
секретарей Министерства Иностранных Дел в Дели, уже прислал мне несколько
писем? Почему племянник мужа, государственный министр Динеш Сингх, просит
отложить приезд до того времени, когда окончится сессия парламента и он
сможет сам поехать со мной в деревню? Откуда вдруг такое внимание и
заинтересованность - после того, как человек умер? И новый посол Индии в
Москве, Кеваль Сингх, был полон внимания и делал скорбное лицо, входя в мою
квартиру.
Государственный интерес наслоился на мою поездку, продиктованную - для
меня - чисто личными моментами. Впрочем, чему удивляться - вся моя жизнь
прошла под прессом "государственного интереса" и сколько я ни пыталась стать
человеком, а не "государственной собственностью", мне это так и не удалось.
Но сейчас я меньше всего думала об этих неприятных "наслоениях", меня
поглощала лишь мысль, начинавшая и мне самой казаться чудом, что я в самом
деле сегодня ночью уеду и через какие-нибудь восемь часов буду в другой
стране, что для меня было то же самое, как очутиться на другой планете.
Я была почему-то совершенно уверена, что легко сумею найти общий язык с
братом покойного мужа и родственниками, хотя я только раз написала им. Я
хотела отдохнуть душой в деревне, о которой столько слышала, посидеть на
террасе, откуда виден закат солнца над Гангом. Я знала, что там тишина и
покой, что там знал и любил Сингха каждый деревенский мальчишка и что, может
быть, там, наконец, я отдохну после ежедневного напряжения последних трех
лет. У меня не было и мысли, что я не вернусь домой через месяц. Говоря
точнее, у меня не было вообще никаких мыслей о том, что будет через месяц...
Я была измучена и опустошена. Мне нужно было только добраться до ровной
глади Ганга, увидеть это вечное, спокойное течение, куда возвращается каждый