"Светлана Аллилуева. Только один год " - читать интересную книгу автора

разговаривал по-английски с девушкой из Канады, по-французски с молодым
итальянцем, объяснял что-то на пальцах диет-сестре, вежливо и мило улыбаясь.
В мою сторону он взглянул раза два без особого интереса: больничная одежда,
замотанное шарфом горло и измученный вид вряд ли способствовали большему.
Горло нестерпимо болело, я не могла разговаривать.
В те дни хрущевского либерализма в загородной правительственной
больнице в Кунцево можно было увидеть иностранцев со всего света, - конечно,
только коммунистов или особо выдающихся "борцов за мир во всем мире". Их
даже помещали в палаты вместе с советскими гражданами, с которыми они имели
возможность общаться без переводчиков и посредников, что в иных условиях
почти не происходит. В нашем коридоре можно было видеть приезжих из Италии,
Индии, Канады, Индонезии, а молодой человек с лицом малайского типа,
говоривший по-французски, оказался с острова Реюньон. Но для меня интереснее
всех был, конечно, индиец.
Это было не случайно. Интерес к Индии пробудился в СССР благодаря
Джавахарлалу Неру, яркому человеку, выдающемуся политическому деятелю, чей
недавний приезд в СССР был огромным событием. В России всегда существовал
интерес к индийской философии и культуре. Но Неру заново "открыл" их, и не
только своей книгой "Открытие Индии", но, намного сильнее, - своей
собственной личностью, соединившей в себе Восток и Запад. И мне была более
интересна та Индия, о которой писал Неру, реалистический политик, эстет,
живо чувствующий искусство, историк с широким гуманистическим кругозором, -
но не философ. Мистически-религиозный элемент индийской культуры интересовал
меня тогда менее всего. О Рамакришне и Вивекананде я знала мало, и только из
книг Ромэн Роллана. Моральное учение раннего буддизма, самая личность Будды,
великая подвижническая жизнь Махатмы Ганди, так гармонично соединившего
древнюю философию с современной жизнью, были для меня значительнее и
интереснее. У меня и в больнице была взятая с собой из дома книга
Намбудрипада о Ганди, и мне так хотелось узнать, что думает о ней этот
индиец. Мне хотелось подойти, заговорить, спросить, но я не решалась. Для
меня было еще совсем непривычным говорить по-английски и, вообще, подойти
первой к незнакомому человеку, да еще иностранцу, было для меня чем-то
сверхъестественным.
Набравшись духу, заготовив английские фразы, я было решилась однажды,
увидев, что Сингх идет навстречу мне по коридору. Но он вежливо уступил мне
дорогу, сделав шаг в сторону. Я смутилась и молча прошла мимо.
День или два я не решалась попробовать еще раз. В библиотеке я
просмотрела что там было об Индии, - не так-то много, книги Неру и
Рабиндранат Тагор. Есть ли здесь "Гитанджали", песни, прочитанные еще в
школе? Нет, не могу найти. А что это, что за фраза?

"Сегодня сердце мое почему-то раскрылось,
В него вошел мир, и обнял меня".

("Утренние песни").
Я записала себе эти строки на бумажку и повторяя их пошла на наш этаж.
Сингх вышел из своей комнаты, когда я была около его двери, и я вдруг
перестала бояться.
"Вы, кажется, из Индии?" - обратилась я к нему.
"Да, да!" - улыбнулся он приветливо.