"Данте Алигьери. Монархия " - читать интересную книгу автора

мастера, в орудии и в материи, формируемой этим искусством, так и природу мы
можем рассматривать как трехступенную. Ведь природа существует в мысли
первого источника движения, т.е. Бога, а затем - в небе, как в орудии,
посредством которого подобие вечной доброты раскрывается в текучей материи.
И подобно тому, как если при совершенном мастере и наилучшем орудии окажется
изъян в форме искусства, то его надлежит всецело приписывать материи3

, так и в том случае, когда Бог достигает предела совершенства, а его
орудие (каковым является небо) не терпит ни малейшего ущерба в должном своем
совершенстве, что явствует из философских рассуждений наших о небе,
приходится все изъяны в земных вещах считать изъянами, зависящими от лежащей
в основе материи, не входящими в намерения Бога-созидателя [c.56] и неба; и
все, что есть в земных вещах хорошего, поскольку оно не может проистекать от
материи, существующей лишь в потенции, происходит первично от Бога-мастера,
а затем от неба, которое есть орудие божественного искусства, обычно
называемого природой. Уже из этого явствует, что право, будучи благом,
первично существует в мысли Бога, и что все, существующее в мысли Бога, есть
Бог (в соответствии со словами: "И все созданное было в нем жизнью"4

); Бог же наиболее желает самого себя, следовательно, право, поскольку
оно находится в Боге, есть предмет желания Бога. И так как воля и предмет
воли в Боге одно и то же, то следует далее, что божественная воля есть это
право. И далее из этого следует, что право в вещах есть не что иное, как
подобие божественной воли. Отсюда мы заключаем, что все несозвучное
божественной воле не может быть этим правом, а все, что божественной воле
созвучно, есть это право. Вот почему спрашивать, по праву ли совершено
что-либо (хотя слова и другие), значит спрашивать, совершено ли это в
согласии с тем, чего хочет Бог. Итак, в качестве исходного предложения нужно
выдвинуть следующее: все, чего Бог хочет в обществе человеческом, то
надлежит считать истинным и подлинным правом. Кроме того нужно помнить о
том, чему учит Философ в первых книгах "Никомаховой этики": "Не в любой
материи одинаково следует искать [c.57] достоверности, но сообразно с тем,
что восприемлет природа вещи"5

. Вот почему аргументы из найденного принципа будут развиты
удовлетворительно в том случае, если в авторитетных свидетельствах мудрецов
и в явных знаках мы станем искать право славного римского народа. Ведь сама
воля Бога незрима, но "незримость Божия усматривается интеллектом из самого
творения"6

. В самом деле: даже если печать спрятана7

, воск, получивший ее оттиск, дает о ней явное понятие, и
неудивительно, если божественную волю надлежит искать в знаках, коль скоро и
воля человеческая, за пределами того, чья это воля, усматривается не иначе,
как в знаках.

III. Итак, я отвечаю на вопрос и говорю, что римский народ по праву,
без узурпации, стяжал над всеми смертными власть монарха, именуемую
империей. Доказывается это, во-первых, так. Знатнейшему народу подобает