"Данте Алигьери. Монархия " - читать интересную книгу автора

Ливий говорит, что, будучи консулом, он предал смерти собственных сыновей,
участвовавших в заговоре с врагами. Его слава воскресла в шестой книге
нашего поэта, поющего о нем так:

...и сам сыновей,

замышлявших новые брани,

К казни отец злополучный, свободы

ради священной,

Приговорил...

Муций показывает нам, на что можно отважиться для родины, когда он
неосторожно напал на Порсенну и когда затем смотрел, как горит его
собственная, ошибившаяся рука40

, - с таким же лицом с каким он смотрел бы на терзаемого врага, чему
восхищается Ливий, повествуя о нем. Теперь черед оных священейших жертв,
Дециев, которые ради благоденствия общего положили свои набожные души41

, о чем Ливий, прославляя, рассказывает не столько в меру должного,
сколько в меру своих собственных сил. К этому следует [c.69] присоединить и
несказанную жертву строжайшего блюстители подлинной свободы. Марка Катона42

. Те не убоялись мрака смерти ради спасения отечества, этот, дабы
возжечь в мире любовь к свободе и показать, как много она значит, предпочел
уйти свободным из жизни, чем оставаться в ней без свободы. Имя всех их ожило
в устах Туллия, в книгах его "О границах добра и зла". Туллий говорит о
Дециях следующее: "Публий Деций, глава этого семейства, консул, обрекши себя
на смерть и ворвавшись на коне в середину войска латинян, разве мог бы
помышлять о своих наслаждениях, - где и как он их найдет, зная, что тотчас
же погибнет? Ведь он искал эту смерть более пламенно, чем надлежит, согласно
Эпикуру, искать наслаждение. Этот его поступок, если бы он не был по
справедливости прославлен, не мог бы послужить образцом подражания для его
сына в четвертое его консульство, ни позднее для сына этого последнего,
когда он вел войну с Пирром, и консул пал в битве, став третьей жертвой из
этого рода, павшей за республику". В книге же "Об обязанностях" Цицерон
говорил о Катоне: "Ведь в одном положении был Марк Катон, в другом прочие,
которые в Африке сдались Цезарю; последним, может быть, и было бы поставлено
в упрек, если бы они покончили с собой, потому что жизнь их была более
легкой, а нравы - более вольными. Но Катон, поскольку природа одарила его
невероятной [c.70] строгостью нравов и он закалял ее с постоянным упорством,
всегда оставался при раз принятом мнении и решении; Катон предпочел умереть,
чем смотреть в лицо тирану"43

.

Итак, разъяснены два пункта. Один из них: всякий, кто имеет в виду