"Татьяна Алферова. Коломна. Идеальная схема" - читать интересную книгу автора

нас дома, и прикинем сообща, не можем ли Астафьева в заказчики взять. Я
берусь переговорить неофициально, разведать, как у него с поставщиками сукна
дело обстоит.

- Катерина, но мы даже не знакомы с Астафьевым. Это же, какого масштаба
промышленник! Полагаешь, можно так запросто... Хотя... И где ему
представиться? Если в клубе... - Колчин задумался.

Гущин, все еще надутый, напыжившийся и с брезгливо оттопыренной нижней
губой, с интересом взглянул на молодую хозяйку. Новенькая обстановка уже не
казалась ему отвратительно самодовольной, и фикусы не кричали о пошлости и
мелком семейном счастье.

- Зачем так сложно. Простой путь самый надежный. Я пойду к нему на
прием, запишусь у секретаря, если у них заведен такой порядок. И лучше я,
чем вы с Петей. Отказать даме ему, может, и не труднее, чем мужчине, но ваше
самолюбие меньше пострадает. И не возражайте, дамы давно участвуют в деловых
переговорах, двадцатый век на носу. Только стоит отрепетировать мою речь
всем вместе. И никуда сегодня не ехать, ни в какую мастерскую.

Катерина перевела дух. Получилось. Клюнул Петр. И Сережа тоже поверил.
А ведь она не знала, что придумает, даже когда начала говорить. Само собой
получилось. И хорошо как - отличная идея, пусть на ходу сочиненная,
импровизация.

- Золотая головка, золотая, несмотря что каштановая. - Муж обнял Катю,
поцеловал в висок, потом завитки на шее; она шепнула что-то тихо-тихо,
Гущину не слышно, улыбнулась.

От смущения кровь бросилась Гущину в лицо. Петр Александрович считал
себя человеком практическим, и в этом была его слабость. Как многие молодые
люди, он полагал, что является хозяином своих чувств, и ревность отрицал.
Жениться на Катерине не хотел, во-первых, рано, надо сперва на ноги встать,
во-вторых, жену будущую видел совсем другой: тихой, покорной, немного
глуповатой блондинкой. Да, и помоложе себя, лет на десять. Катерину считал
другом, как Сержа, Катерина умна, хоть и женщина, иметь ее в друзьях
незазорно. Семейное счастье и согласие друзей причиняли боль, благоразумие
не давало копаться в причинах этой боли, потому каждый раз, как подступало
раздражение и злость на двух самых близких людей, он отыскивал новые поводы.

Да что это, - возмутился про себя Гущин. - Милуются, не стесняясь меня,
как при лакее. Не уважают, потому считаться со мной не хотят. А я ведь и
свои деньги в дело вложил. Но что спорить с ними, Серж в подкаблучника на
глазах превратился, а с Катериной спорить, как с любой бабой, бессмысленно,
некрасиво и утомительно. Но диктовать себе я не позволю, не запрягли, а
понукают. Катерина слишком навязчиво отговаривает ехать в мастерскую, три
раза повторила. Странно, что-то здесь не так. Тем более поеду. Может, хотят
меня вокруг пальца обвести, как Павла Андреевича. Жаль старика, не заслужил
он такого отношения. - Возмущенный Гущин забыл, что сам участвовал в обмане.