"Татьяна Алферова. Коломна. Идеальная схема" - читать интересную книгу автора

- Ты могла бы и не подслушивать.

Николай сердился не всерьез, ему даже интересно было, как сцена
выглядела со стороны. Теперь, зная о присутствии Любы, даже в светлое время
суток, когда она, по ее словам, не существовала, он старался выглядеть
достойно. Не топал ногами, не кричал, тем паче, визжал, сохранял лицо. Он
почти приучился себя уважать и нравился сам себе вполне обоснованно.

- Я не о Рите, - с живостью возразила Люба. - Бедная женщина, как я ее
понимаю. Но она скандалит с вами, и только. Это справедливо. Я о себе. Пока
Самсонов был жив, все мои силы, вся душа уходили в любовь к нему. Я не
перестала любить, когда его не стало. Изменилось другое. Тогда, до убийства
Самсонова, мне не хватало сил на других людей. Любви не хватало.

- Не понимаю, Любаша. Ты иногда так витиевато изъясняешься, что мне не
по уму.

- Как же? Слушайте, попробую так. Я любила Самсонова и сейчас его
люблю. Я страдала, мучалась, точь-в-точь, как ваша Рита, но в отличие от нее
не делала Самсонову сцен. Говорила с ним только ласково. А другим и в первую
очередь близким грубила. На нервы мне другие люди действовали. Милостыню
как-то раз не подала старухе от раздражения. Близкие, даже Катя, вызывали
раздражение совсем уж глухое; глухое, потому что не желала их слышать. Чем
ближе человек, тем больше раздражает, потому чаще с ним сталкиваешься. Как
Рита, порой визжала на домашних. Никого не любила. А как Самсонов погиб, у
меня кончились силы на саму себя. Но к другим стала терпимей, что терпимей,
любить стала, понимать. Удивлялась, как могла сердиться на Катю. Ей, бедной,
столько пережить довелось, не приведи Господь. А силы на себя, силы для
жизни кончились. Два года промучалась. Все чахла, после ушла и сделалась
несвободна. Но это еще и потому, что о Хозяине рассказала, нельзя было. Я
вас о том с самого начала предупредила.

- Любаша, а что за история с убийством Самсонова? Ты так мало о себе
рассказываешь. Ну, знаю, была здесь красильня твоей двоюродной сестры, ну,
уехала она с двумя дочерьми и мужем в Голландию. Младшая дочь Катенька, твоя
племянница не захотела, дурочка, уезжать. Темнишь ты, что-то. Красильню
большевики отобрали?

- Вы всегда торопитесь с вопросами. Мы не говорили "большевики", мы
называли их "красные". Красильню Катя переделала, когда от мужа ушла.
Здесь-то я и жила, в нижнем этаже, почти два года. А красные восстановили
мастерскую, но ненадолго. Катенька племянница не поехала с семьей, она в то
время влюбилась, мне не нравился ее выбор, семье тоже. Мы боялись, что
история повторится. Та же история, что у Кати большой. Но мужа Кати
маленькой убили в Гражданскую. Больше она замуж не вышла.

- Все непонятнее. Катеньки твои у меня путаются. Кто от мужа ушел, у
кого мужа убили. Постой, ведь это все происходило после твоей смерти.
Извини.