"Татьяна Алферова. Коломна. Идеальная схема" - читать интересную книгу автора

- Никаких денег вам больше не будет. Исправляйте положение, ищите новые
варианты. Вам сейчас не о деньгах следует думать, а о спасении собственной
шкуры.

Заскрипели половицы, дверь заскрипела, но не хлопнула, Николай еще
удивился, надо же, поругаться и дверью не шмякнуть. Оставшийся - бархатный
баритон, он обнаружил себя, выругавшись совсем не бархатно - все ж таки
двинул в сердцах по стулу или табуретке. Когда голоса ругались, баритон
порой переходил на русский, но все что Николай понял из их спора, так это
что Брюзгливый гость обвинял хозяина в провале какой-то операции. Попадались
знакомые слова - агент, например. Все ясно, Самсонов большевик, и Люба
упоминала вскользь, неприятно ей это было. Скучно, господа. Все ваши секреты
мы в третьем классе проходили, и потом до пятого курса долдонили
марксистско-ленинскую, кто философию, кто эстетику. Повезло нынешним детям,
отменили большевичков как идеал, переписали историю. Николай взглянул на
Гущина, подмигнул - тщетно. Будь Николай для того наяву, и то бы не увидел,
аж колотился на кровати, от страха, что ли? Стыдно, господин Гущин бояться
заблуждающегося товарища.

Петр Александрович решительно встал, будто услышал Николая и устыдился,
отдернул занавеску, колечки взвизгнули по проволоке, и вышел к хозяину. Но
руку с револьвером по-прежнему в кармане держал. Бархатный баритон оказался
долговязым мосластым субъектом неприятной наружности. Вся привлекательность
сосредоточилась в голосе. Хуже всего были мелкие серые глаза очень близко
расположенные, блеклые брови не делали их выразительнее. Николай убедился,
что справедливость уверенно торжествует: негодяй выглядел премерзко, не то,
что импозантный Гущин. А что долговязый баритон - негодяй, ясно давно, из
Любиных рассказов. Ясно, как и то, что перед ними Самсонов собственной
персоной.

- Гущин, что ты здесь делаешь? Ты подслушивал? Думаешь, тебе это
поможет?

Самсонов не испугался, а если и удивился появлению Гущина, то вида не
подал, напротив, говорил агрессивно.

- Самсонов, ты подлец! - воскликнул Петр Александрович, и Николай
понадеялся, что Петя швырнет перчатку в несимпатичное лицо, но эпоха была не
та. Эпоха всегда подводит.

- Какие страсти! - отозвался баритон. - Вот уж не предполагал в тебе
этакого романтизма. Хотя мог бы догадаться, еще на первом году обучения,
когда ты отцовские денежки террористам передавал. Ведь террористам, Гущин,
разбойникам. Они, милый мой, - Самсонов закатил глаза, задергал носом и
зашептал издевательски, - они царя убили! Али не слыхал? Али, думаешь, я
забыл об этом фактике? Нынче ты поумнел, свое дело завел, прибыльное - тьфу,
тьфу. Нынче ты ото всего отопрешься. Но свидетели есть. Ты видно хотел, чтоб
я молчал за просто так, из голого расположения - к тебе, богатенькому сынку
богатенького папашки. Платить надоело? А я ведь с тобой по-божески, много не