"Любовь Алферова. Хрустальная медуза" - читать интересную книгу автора

что хрустальное существо имеет отношение к опытам экс-профессора, пришла
ему в голову по дороге. Ведь говорил же Кровилион о сгустках кристаллов,
вопреки ожиданиям вызревающих в ртутных пузырях... А как, спрашивается, он
обезвреживает землю от непознанных генетических структур? Конечно,
выбрасывает в море. Ведь в огне-то эти кристаллы, поди, не горят... Ему не
терпелось расспросить самого Кракарского, поэтому он не стал заходить к
себе, а быстро взбежал по лестнице и толкнул дверь лаборатории. Она
поддалась. Опять ослепила необозримая зеркальность висячих капель, но
незаметно было, чтобы экс-профессор находился здесь, как не было его и
внизу. На всякий случай Шурик громко окликнул его по фамилии, но ответа не
получил. В ожидании он отправился блуждать по лаборатории, но шаг за шагом
с нарастающей тревогой догадывался, что здесь что-то изменилось со
вчерашнего дня. Пузыри стали подвижны! Они еле заметно расступались перед
Елизаровым, а потом долго раскачивались позади, как елочные игрушки на
ветвях. Оболочка многих потускнела, сделалась как бы оловянной. Должно
быть, это значило, что близится вызревание. У Елизарова скользнула мысль о
том, не попрут ли из лопнувших пузырей, как оно случалось, новые жабы
величиной с корову, но он не успел обдумать опасность данной
перспективы... Его пригвоздило к месту совсем другое. Два шара, расступясь
перед ним, открыли ранее невидимую стену, оклеенную простенькими обоями, и
на этой стене преспокойно висела... войлочная шляпа Простухина!
Впервые за эти ошеломляющие сутки диковин и кошмаров, Александр
Николаевич трезво приказал себе не терять хладнокровия. Бог знает как
здесь оказавшийся нелепый головной убор друга прямо указывал, что Елизаров
оплетен путами коварной, зловещей, насмешливой тайны. Хотя, казалось бы,
что особенного в шляпе? Может, Мотя тоже приехал сюда погостить... Однако
рука Елизарова невольным защитным движением юркнула в карман, словно
потянулась за оружием. Пальцы коснулись медузы, и Елизаров не раздумывая,
извлек ее и поднес к глазам, как линзу подзорной трубы. Зеркальные лучи,
попав в звездное тельце, разлетелись по лаборатории спектральной россыпью,
а мгновение спустя Александр Николаевич увидел почти то, что ожидал. В
пузырях, просвеченных насквозь, как в утробе матери, свернувшись
калачиком, дремали люди разных возрастов. Ближе всех к Елизарову находился
почтенный человек в пижаме и роговых очках, едва державшихся на кончике
его дремлющего носа. Под мышкой спящий сжимал том энциклопедического
словаря. Поодаль покачивалась загорелая, стриженая девушка в купальнике.
Теплыми комочками спали дети, прижав к щекам игрушки и песочные лопатки. А
на прозрачных теперь стенах пузырей водянистым рисунком было выведено, кем
они должны были стать по замыслу Кровилиона Кракарского. Был здесь
паук-охранник, сжимавший изломанными лапами сеть заграждений из колючей
проволоки, были ткачи-шелкопряды, муравьи-строители, изящные
лягушечки-танцовщицы в черных чулочках и с пучками кружев на бедрах, были
жуки-мусоровозы, а тот, что спал с энциклопедическим словарем, мыслился в
будущем дятлом-дровосеком, по заказу изрекающим сведения, надобные
хозяину. У Елизарова помутилось в глазах:
- Так вот они, твои биороботы, сволочь! Так на же тебе! На! - Он
бросился к ближайшему пузырю и, не имея под рукой ничего острого, кроме
граненой медузы, принялся кромсать звездчатыми краями оболочку. Она тут же
лопнула наподобие мыльной - и не осталось ничего, ровным счетом ничего,
хотя должен был освободиться щекастый малыш с мячиком. Но Шурика уже