"Светлана Алексиевич. Зачарованные смертью" - читать интересную книгу автора

произнести, - дальше слов, в другом измерении. Нужны какие-то неведомые
звуки. Какие? Я их не знаю. Помню: на рынке стояла женщина, не старая,
покупала яблоки и рассказывала, как она сына похоронила... Тогда я себе
поклялась: "Со мной этого никогда не случится..."
Я расскажу вам о своей первой жизни - о нашей жизни с Игорем. Потому
что у меня было их две - с Игорем и после него. В той жизни... С Игорем... Я
была счастливая, я была любимая... За неделю до того воскресенья я стояла
перед зеркалом, расчесывала волосы. Он подошел ко мне, обнял за плечи: мы
стояли вдвоем, смотрели в зеркало и улыбались.
- Игорек, - прижалась я к нему, - какой ты у меня красивый. А красивый
ты потому, что я любимая. Когда-нибудь я расскажу тебе о себе, но
рассказывать буду так, чтобы ты думал, что все, о чем я говорю, было не со
мной, а с другой женщиной.
Он еще сильнее обнял меня:
- Мама, ты, как всегда, неподражаема.
Как радостно мы смеялись.
А через неделю моей этой жизни уже не было...
Как током, бьет догадка: когда мы стояли у зеркала, он уже носил в себе
эту мысль о смерти! До сих пор беспокойство, внутренний озноб, что можно
побежать за ним, остановить...
...Мы с мужем познакомились в десятом классе. Мальчики из соседней
школы пришли к нам на танцы. Наш первый вечер я не помню, потому что Валика,
так зовут моего мужа, я не видела, а он меня заметил, но не подошел. Он даже
моего лица не увидел, только силуэт... И что-то ему подсказало, голос
откуда-то: "Это твоя будущая жена". Так он мне потом признавался. Вот это
чудо, оно всегда было с нами, оно носило меня по земле. Я была веселая,
по-сумасшедшему веселая, неудержимая. Я любила своего мужа, и мне нравилось
кокетничать с другими мужчинами, это как игра: ты идешь, а на тебя смотрят,
и тебе нравится, что смотрят, и пусть чуть-чуть влюбленно. "И зачем так
много мне одной?" - часто напевала я вслед за своей любимой Майей
Кристаллинской.
Я мчалась по жизни и не все запомнила, теперь выкапываю из памяти,
собираю осколки...
...Игорьку три-четыре года. Я его выкупала, он лег, пижамка на нем:
- Мама, я люблю тебя, как царевну прекрасную.
Работы было много. Сначала преподавала литературу в школе, затем - в
институте. Обычная домашняя картина: я - за книгами, он - в кухонном
шкафчике... Пока выгребает из него кастрюли, сковородки, ложки, вилки, я и
подготовлюсь к завтрашним занятиям.
Тут я должна остановиться на одном моменте... На моем отношении к
литературе, к поэзии. Что бы кто ни сказал, из меня тут же выскакивала
готовая строка, строфа или целое стихотворение. Как у актрисы, которая и
дома разговаривает чужими репликами, готовым текстом сыгранных пьес. Я
хотела, чтобы он рос мужественным, сильным, и подбирала ему стихи о героях,
о войне, о Родине. И однажды мне моя мама говорит:
- Вера, прекрати ему читать военные стихи. Он играет только "в войну".
- Все мальчики любят играть "в войну".
- Да, но Игорь любит, чтобы в него стреляли, а он падал. Умирал! Он с
таким желанием, упоением падает, что мне бывает страшно. Всегда кричит
другим мальчикам: "Вы стреляете, а я падаю". Никогда - наоборот.