"Светлана Алексиевич. Зачарованные смертью" - читать интересную книгу автора

когда это твоя кровь пролита, твоих близких. Ты с ними смеялась, писала им
письма, сидела вместе за праздничным столом, пела одни песни. Задыхаешься от
ужаса... Цепенеешь... Не кричишь, а воешь в душе, внутри.
Заталкиваешь-заталкиваешь в себе этот крик... Но однажды не выдерживаешь...
Как я в то утро... Берешь горсть таблеток... Чтобы ничего не знать, не
слышать... Уснуть... И не думать о том, кого родит женщина, которая видела,
как пещерным способом четвертуют людей в городе, где пахнет миндаль... Как
на дверях хлебного магазина повесили старую армянку. И в ногах у нее стояла
сумка с хлебом...
Я думала, что своей смертью их остановлю... Задержу, спасу... Мужа
спасу... Сына... Они хотят поехать туда... Мстить... Убивать... Как мне их
удержать? Чем?
Чужая страна... Чужой город... Чужие люди... Я ничего не понимаю и не
узнаю... Узнаю только животных. Птиц. Может, поэтому люди стали так часто
заводить щенков? На выставках собак очереди длиннее, чем в мавзолей и в
музеи. Я вырвусь из больницы, уеду на дачу. Буду копать землю, смотреть на
деревья, на траву... Я не хочу видеть людей...
В чем моя вина? Почему я должна каяться? Я никого не расстреливала, не
предавала... А они кричат на площади, что всех коммунистов надо судить,
сажать в тюрьмы. За что? Меня - за что? Моего мужа - за что? Мы верили,
любили... Никому сейчас не верю! Никому!!!
Я всех боюсь... Я боюсь, потому что не могу разлюбить то, что со мной
было..."

История, рассказанная молодым человеком, который понял,

что жизнь больше Феллини, чем Бергман

Александр Ласкович - солдат, 21 год
"Выбирал не я, выбирал кто-то другой: либо умру, либо не буду знать,
что живу. До сих пор в этом не уверен... Я не был в Америке, но мне часто
кажется: я там жил... Смотрю на чужие картинки, как на что-то знакомое... Я
не знаю: кто сейчас сидит с вами за столом, разговаривает? Может быть, это
я? А может, и нет? Иногда я все о себе забываю... Потом вдруг наткнешься:
вроде бы это я? Мне никогда не нравилось быть мальчиком... Все выбрали без
меня: имя, место, время... Нос, форму ушей, цвет волос... Мама мечтала о
девочке, папа, как всегда, хотел аборт. Там, еще в утробе матери, я
чувствовал, это впитывалось в мою подкорку, что я никому не нужен, могу не
обнаруживаться, не появляться...
Первый раз я хотел повеситься в семь лет. Из-за китайского тазика...
Мама сварила варенье в китайском тазике и поставила на табуретку, а мы с
братом ловили нашу кошку Муську. Наша Муська тенью пролетела над тазиком, а
мы нет... Мама молодая, папа на военных учениях... На полу лужа варенья...
Мама проклинает судьбу офицерской жены, которой надо жить у черта на
куличках, на Сахалине, где зимой снега насыпает до двенадцати метров, а
летом - лопухи одного роста с ней. Она хватает отцовский ремень и выгоняет
нас на улицу.
- Мама, на дворе дождь, а в сарае муравьи кусаются...
- Пошли! Пошли! Вон!!
Вечером брат побежал к соседям, а я совершенно серьезно решил