"Светлана Алексиевич. Зачарованные смертью" - читать интересную книгу автора

Я забыла сказать, что родители мои уже жили в Ленинграде, я оканчивала
университет... Это уже совершенно другое время, и мы другие. Мы пели песни
Окуджавы, читали самиздат, захлебывались стихами Евтушенко, Вознесенского,
Беллы Ахмадулиной... Поэты выступали на стадионах... Там, где сегодня
Кашпировский, Глоба; колдуны, хироманты и предсказатели заняли место поэтов.
Я увлеклась биографиями вождей, письмами, мемуарами, воспоминаниями. Меня
волновала их жизнь. Дзержинский, Луначарский, Бухарин... Помню письма
Дзержинского из тюрьмы, светлые, юношеские: как он отдал больному товарищу
единственный свитер (эти детали тогда гипнотизировали, пронизывали). Отдать
последнее, пожертвовать! Больной Ленин отправил в детский приют масло,
присланное ему крестьянами... Голодный обморок Цюрупы, комиссара по
продовольствию... Вот оно - великое, чистое, оно же было, надо его только
очистить, вернуться к истокам... К началу... А там все прекрасно, высоко.
Это было второе наше рождение! Счастье от того, что мы снова что-то
преодолели, победили. Как после исповеди, почти, сказала бы я сейчас,
церковное чувство... Потом появились пьесы Михаила Шатрова о революции, их
запрещали, за них воевали, о них спорили... (Закуривает.) Бросаю курить,
сигареты от себя прячу... А за ночь сегодня полпачки... Не могла дождаться
утра, когда вы придете... Мне важно самой в себе разобраться, накренилось
что-то в душе, не восстанавливается. Беспощадное чувство поражения... И даже
не обмана, а самообмана... Так о чем мы?
Дети апрельской оттепели! Наша смелость уже не смелость, наши истины
уже не истины. Как мы были наивны. Ленин хороший, а Сталин плохой...
Построим "коммунизм с человеческим лицом"... Сама идея не подвергалась
сомнениям, она казалась незыблемой, вечной, как небосвод. Мы - авангард...
Огромная пылающая домна... И каждый из нас - частица этой горящей, кипящей
лавы... Сидеть дома в роскошной квартире?! Никогда! Счастливое
самоотречение, одержимость... Отдать свою жизнь ради чего-то великолепного,
не личного, а общего. Ради всех! Уехала из Ленинграда под возгласы друзей:
- Дура, пожалеешь... Другие всеми правдами и неправдами, вплоть до
фиктивных браков, распределились в Ленинград, а ты - куда?
В Минск, "самый социалистический город", как окрестил его мой
профессор. Отнесла в жэк ключи от ленинградской квартиры (умер отец, через
месяц похоронила мать, - она жила жизнью отца, без него ей этот мир был
непонятен и не нужен). Я нравилась себе! Потребность жертвовать...
Поклоняться... У нас это в крови... Надо быть Зигмундом Фрейдом, чтобы найти
отражение... То ли это от любви нашей к рабству или к смерти, как высшему
смыслу? К бедности, к аскезе...
О природе наших идеалов мы размышляем мало, а она нам до конца не
ясна... Что там на глубине подсознания? Тютчев сказал: "Умом Россию не
понять..." она за пределами разума, сознания... В других границах... До сих
пор никто не может объяснить, что это со всеми случилось в семнадцатом году?
Переворот? Вспышка массового бандитизма? Коллективное умопомешательство? Но
ведь в то время многие люди (интеллигенция!) переживали это как счастье...
Праздник! У нас в подсознании живет коммунизм... Нам ближе романтическое,
героическое, и скучно там, где реальность, прагматизм. Что делает любимый
герой русских сказок Иванушка-дурачок? Мастерит, строит? Ничего подобного.
Сидит на печи и ждет чуда: золотой рыбки, которая исполнит все его желания,
или царевны прекрасной, чтобы на ней жениться... Мы все ждем чуда или
справедливого царя... И сейчас...