"В.Александровский. Философия морали Им.Канта: Обретение или потеря? " - читать интересную книгу автора

"В самом деле, чистый, сам по себе практический разум здесь уже
непосредственно законодательствующий. Воля мыслится как независимая от
эмпирических условий, стало быть, как чистая воля, как определенная одной
лишь форма закона".
Поскольку, в качестве характера только творческого и целеполагающего,
Кант не знает любовного основания воли, то такое основание и не может
рассматриваться им как альтернативное разумному. В этом случае ему остаётся
создавать альтернативу внутри творческой воли. Он говорит:
"Все практические принципы, которые предполагают объект (материю)
способности
желания как определяющее основание воли, в совокупности эмпирические и
не могут
быть практическими законами.
Под материей способности желания я разумею предмет, действительности
которого желают. Если желание обладать этим предметом предшествует
практическому правилу и если оно служит условием для того, чтобы сделать это
правило принципом, то я говорю (во-первых), что этот принцип в таком случае
всегда эмпирический. А (во-вторых) принцип, который основывается только на
субъективном условии восприимчивости к удовольствию и неудовольствию
(которое всегда познается только эмпирически и не может иметь одинаковой
значимости для всех разумных существ), - так как в этом принципе нет
объективной необходимости, которую надо познать a priori, - не может служить
законом."
То есть осознание метода достижения цели или способа овладения
предметом рождает правило, не могущее быть законом. Разумеется, ведь это
технологическое правило. В сущности, это трюизм. Сам Кант формулирует его на
языке пошлого назидания следующим образом: "все материальные принципы,
которые определяющее основание произвольного выбора полагают в удовольствии
или неудовольствии, испытываемых от действительности какого-нибудь предмета,
совершенно одинаковы в том смысле, что все они относятся к принципу
себялюбия или личного счастья". Этот трюизм не требует доказательства, и в
нём не надо никого убеждать. Отрицание, с которым все согласны, не
прибавляет веса позитивному утверждению, которое выдвигает Кант, и которое
состоит в том, что:
"В практическом законе разум определяет волю непосредственно, а не
через посредство привходящего чувства удовольствия или неудовольствия; и
только то, что он как чистый разум может быть практическим, делает для него
возможным быть законодательствующим разумом".
Иными словами, разум, непосредственно и априори знающий закон, может и
должен определять волю, а не разум, ставящий цели, оценивающий результаты и
постигающий способы овладения желанным. На это можно заметить следующее:
Если разум может априори знать закон и непосредственно определять волю
(или господствовать в душе), то - кто же спорит? Но, вопрос в том, может ли
это разум? И боюсь, доказать эту способность разума нельзя; в неё можно
только верить. Эту веру и предлагает Кант, рассчитывая на тех адептов
Просвещения, которые, ради творческой свободы, порывают с традиционной
моралью и религией, но не готовы покончить с нравственностью, и поэтому ищут
для неё альтернативное основание. Либералы нового времени, освободившие
человека не только от церкви, но и от Бога, они являются поборниками
свободы, и сознают, в то же время, что абстрактная свобода без внутренних