"Анатолий Алексин. Чехарда " - читать интересную книгу автора

поняли. Он продолжал объяснять мне, что правила на свете для всех одни, что
не может быть исключений... Проверил, не вписано ли в программу еще
что-нибудь такое, чего он не слышал.
- У нас во дворе... - начал я.
- Здесь не двор! - вскрикнул Дирдом.
И тут "Дунайские волны" кончились. Как Володька играл, я, к сожалению,
не услышал. Но важней для меня было другое...
- Послушайте! - снова воскликнул я.
Я знал, что ребята из нашей школы сейчас будут кричать "бис!" и
скандировать. Об этом мы твердо договорились.
Они начали кричать... И даже слишком громко. Некоторые стучали ногами,
о чем уговора не было.
- Триумф! - сказал я.
Но Дирдом испарился. Он не хотел быть свидетелем нашей победы.
Володька заиграл снова... На "бис" в первом отделении исполнялись
только "Дунайские волны". А Виктору Макаровичу Дирдом ничего не сказал о
Мандолине. Ни слова... "Значит, мы действительно победили!..." - ликовал я.
Но главным в тот день было не это...

5

Главным было то, что я услышал от Виктора Макаровича, когда мы
возвращались домой.
Он очень устал. Останавливался чаще, чем всегда, и дольше, чем всегда,
растирал икры ног.
Мы шли и молчали... Потому что все восторги по поводу концерта я успел
высказать ему еще в Доме культуры.
Когда мы уже подходили к дому Виктора Макаровича, он вдруг печально
сказал:
- Я счастлив.
- Да! Мы сегодня рванули!
- Не в этом дело. Я слышал, как Димуля звонил в больницу жене. Ее не
позвали. Тогда он попросил сестру передать, что Володю вызывали на "бис". Я
счастлив... - Он помолчал. И добавил: - Но как этот Мандолина похож на
Димулю! Когда он первый раз пришел на репетицию, мне показалось, что я
помолодел лет на тридцать. Вот сейчас, думал я, появится Римма в красном
галстуке, встанет рядом - и они запоют!
- Голова такая же круглая, - согласился я. - Только с волосами и без
очков. А Дирдом, говорил, что его лицо нам не подходит. Он считает наши
дневники нашими лицами!
- Пушкин тоже не мог овладеть математикой, - сказал Виктор Макарович.
-- И что же, если бы Пушкин поступал к нам в литературный кружок...
- Дирдом бы его не принял! Потому что его лицо могло бы испортить лицо
Дома культуры...
- И мое лицо может испортить. А верней, мои ноги, - с печальной
улыбкой сказал Виктор Макарович. - Поэтому я сегодня дирижировал вашим
хором последний раз.
Виктор Макарович умел показывать фокусы и любил розыгрыши... Я
посмотрел на него с недоверием.
- В последний раз, - повторил он.