"Олег Алексеевич Алексеев. Горячие гильзы (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Было уже совсем светло, когда наблюдатель наконец слез с дуба -
шумно, ломая сучья, словно нерасторопный медведь.
Не сразу решились мы выбраться из душной ямы. Серёга побежал за
большую ёлку, я лёг в траву, прижался к тёплой земле. Старушка сняла с
головы ведро, содрала с лица маску противогаза. Лицо её было багровым,
будто после бани. В лесу стояла тишина, лишь трава негромко шелестела.
И тут мы услышали тяжёлые, решительные шаги. Казалось, идут в
железных сапогах. Фашисты? Люди бросились к яме, так и посыпались вниз.
Старушке уже некогда было надевать противогаз, нырнула головой в ведро.
Страх был нестерпимым: вот-вот в упор ударят автоматы...
"Му-у-у!" - услышали мы неожиданно.
В убежище глядела сверху наша корова Желанная. Видимо, ей надоело
стоять в хлеву, вышибла рогами дверь и пошла искать хозяев. Как она нас
искала - рассказать Желанная не могла. Вымя коровы разбухло, из сосков
капало молоко; там, где прошла наша корова, на траве лежала небывалая
белая роса.
- Родная! Хорошая! Пришла!
Радуясь, люди обнимали Желанную, гладили её по бокам. Мать, смеясь,
взяла у старушки ведро, принялась доить корову. Из окопа мигом выбрался
кот Васька, подбежал к корове, стал тереться о её ноги. Васька отлично
знал, откуда появляется молоко.
Люди заволновались, принялись доставать из узлов жестяные кружки. У
нас было две - побольше и поменьше. Серёга взял ту, которая была побольше,
стал рядом с матерью. Мы с Васькой вновь оказались последними. Едва я
отхлебнул глоток, как мой кот дико заорал. Смутясь, я поставил перед ним
кружку с молоком, и Васька мигом его вылакал. Взяв кружку, я подошёл к
матери, но молока не осталось уже ни капли.
Пить хотелось нестерпимо. Размахивая пустой кружкой, я мигом добежал
до речки, слетел под берег. И тут я увидел первую нашу недокопанную яму.
Посреди неё была глубокая воронка от снаряда. Ярко белела половина
снарядной головки с непонятными буквами и цифрами на узком пояске. Если бы
мы докопали первое убежище, все были бы убиты...
Глядя на воронку, я вспомнил, как по весне хоронили бабушку. Мать
держала меня за руку, а стояли мы возле глубокой ямы. Стало вдруг
страшно - страшнее, чем тогда, когда стреляли.


ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Весь день за лесом били орудия. Казалось, кто-то колотит кузнечным
молотом по огромной железной бочке. Над ёлками проносились немецкие
истребители.
Лишь к вечеру мы решились вернуться в деревню. Опушка была изрыта
снарядами, словно перепахана. Рядом с дорогой чернели огромные свастики;
как потом я узнал, немцы, чтобы их не бомбила своя же авиация, выкапывали
в земле углубления в виде этого знака и разжигали в них костры...
По просёлкам шли колонны фашистских солдат. Мы со страхом смотрели на
чужеземцев. Всё в них было невиданным и неожиданным: лица, одежда, оружие.
Фашисты словно бы приснились; казалось, моргни - они исчезнут.
Но немцы не исчезали. Колонна шла за колонной, и думалось, им не