"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

вместе с дымком с удовольствием потянет душновато-вкусный, сотканный из
множества почти неразличимых в отдельности запашков, мякинно-соломенный и
сенной душок, а затем, взяв грабли, не торопясь примется оправлять свой
угол, чтоб ни единой былки, ни единого пустого, выхолощенного колоска, ни
единого сухого листика, ни единой сенинки ни осталось под ногами. Все
подгребет, подчистит, огладит тыльной стороной граблей так, что малейшее
прикосновение чужой руки было бы немедленно обнаружено потом: в ригу ведь
наведывались и два других ее владельца...
Что еще сказать о Карюхе? По весне одной, без давней и верной напарницы
Буланки, ей было очень трудно. Соха - куда ни шло. В нее и прежде запрягали
одну лошадь. А потяни-ка однолемешный плуг, который и двум-то кобылкам
влачить было нелегко! Карюха хитрила, через каждые десять - пятнадцать
метров останавливалась и, тяжко нося вспотевшими боками, косилась на пахаря,
пытаясь по его виду определить, каковы будут его намерения: ежели очень
решительные и кнут уже наготове, Карюха сократит остановку до самой малой
минуты; ежели пахарь начинает вытирать подолом рубахи вспотевший лоб, Карюха
отдохнет подольше, но такое бывало редко. Пахарь торопил, всякая остановка
Карюхи грозила его семье голодом, до жалости ли к лошади ему?! К полудню
Карюха останавливалась в борозде не из-за хитрости: она уставала так, что
напружинившиеся ноги ее дрожали, и тут секи не секи, а Карюха будет стоять
как вкопанная, - один раз она просто упала в постромках, и только тогда
хозяин, обескураженный и несчастный, понял, что хоть на один час, но надо
распрячь Карюху.
С того случая отец сделался сумрачен и задумчив. Никому ничего не
говорил, но мы чувствовали, что он затевает что-то. Едва отсеявшись,
принялся усиленно прикармливать Карюху, вгонять ее в тело.
- Не продать ли надумал старую? - сокрушалась мать, делясь с нами
беспокойной этой мыслью. - Ребятишки, отговорите его. Пропадем мы вовсе без
Карюхи. Отдаст ее за бесценок какому-нибудь барышнику, деньги пропьет, и
останемся мы без лошади. Что тогда?
Мы и сами были не на шутку встревожены. Надо было знать характер нашего
папаньки: от него всего можно ожидать.
Между тем в плане отца было совсем другое.

5

Вернувшись однажды за полночь и против обыкновения совершенно трезвый,
отец покликал неожиданно ласково:
- Ты спишь, мать? Вставай, покалякать надо.
Он прикрыл дверь в горницу, и, о чем там они калякали, мы не могли
слышать. Мать дважды входила в переднюю, открывала сундук и с самого дна
доставала узел. Слышались в темноте жесткое шуршание кредиток и шепот
матери: "В разор разорит он нас. Чего надумал". Она удалялась, и через
дверь, которая на этот раз осталась открытой, до нас долетала незлая
поначалу, однако все набирающая остроты и ярости ночная перебранка:
- Обдерет он нас досиня. Шутка сказать - три червонца! Да за такие-то
деньги жеребенка летошнего можно купить.
- Чего бы ты понимала, дура? Через два года деньги эти окупятся с
лихвой.
- Окупятся... Держи карман пошире!