"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

вьющиеся, разбросались по сену, ноги также раскиданы, а рубаха задралась к
самому подбородку - поза самая свободная, непринужденная. Кто бы мог
подумать, глядя на спящего этого добра молодца, что еще несколько часов
назад он занимался вещами весьма предосудительного свойства? В семье один я
догадывался, что исчезновение овцы, должно быть, связано с картежной игрой
Леньки, но я любил Леньку и не мог ни с кем поделиться своею догадкой. А
совесть свою я успокаивал тем, что в конце концов Ленька умыкнул свою, а не
чужую овцу. Можно ли это назвать воровством? Тайна, однако, на то и тайна,
чтобы о ней в конце концов узнали. Был изобличен и Ленька. Порку на этот раз
он получил преотменную. Она ли вразумила его или то, что вскоре Ленька
вступил в комсомол и целиком отдался новой страсти - заделался постоянным и
притом наиактивнейшим участником самодеятельного драматического кружка при
нардоме, изображал на сцене героев гражданской войны, - но про карты он
забыл. Отец хоть и не был в восторге от нового увлечения сына, но оно
все-таки было куда лучше, чем первое. Тем не менее охрану Майки не доверял
Леньке по-прежнему.
Нам с Санькой доверял. Как я ни старался, но именно при моем дежурстве
случилось такое, от чего семья наша долго погрузилась в какое-то
полуомертвевшее, сумеречное состояние, а отец чуть было не наложил на себя
руки.
Резвясь на лугах, Майка не заметила в траве выбоины, провалилась в нее
левой передней ногой и с полного ходу кувырнулась через голову. Потрясенный
всем этим, я не мог стронуться с места, сердце мое заколотилось так-то уж
часто и испуганно, что я по-рыбьи ловил воздух и думал, что вот сейчас
задохнусь и помру. А когда пришел в себя, Майка уже поднялась, но левую
переднюю ногу держала на весу. Что было духу я помчался домой, увидал отца
во дворе починяющим телегу и сквозь слезы, которые катились из глаз моих
несдержимо, закричал:
- Папанька, миленький! Родненький мой папанька!.. Я нисколечко не
виноватый!.. Па-па-нька!!!
Отец подскочил ко мне и начал тормошить:
- Что, что случилось, говори же скорее!..
- Папанюшка-а-а-а!.. Май... Майка ногу сломала!
- Врешь, подлец!!! Убью поганца!..
Отец побагровел, лицо у него перекосилось. Он забегал, засуетился по
двору, не зная, что делать. Забыл даже дать мне затрещину. Потом со стоном
побежал со двора. Я же забрался на чердак, забился там в темный угол,
укрылся сухими, прошлогодними, сильно пахнущими дубовыми вениками. Слышал
позже, как отворились ворота и как в них тяжело вошла Карюха. Потом до меня
доносились голоса, то тревожные, то вроде бы тихие, успокаивающие. Я
просидел до утра, не откликнулся на отчаянные крики матери: "Мишка!
Мишка-а-а!.. Пресвятая богородица, ну где же он!.. Не ровен час угодит в
колодец!.. Ну, милосердная, за что же нам такая напасть?!"
Обнаружил меня Санька - он знал все мои укромные места. Стащил с
подволоки и впихнул в избу. Я юркнул на печку и уж оттуда увидел отца,
сидящего за столом вместе с двоюродным моим братом Иваном. Нюхая ржаную
корочку, Иван говорил спокойным, умиротворяющим голосом:
- Ничего, дядя Коля, не беспокойся. Перелому нет, потянула маненько
жилу ваша Майка. С недельку похромает, а потом все и пройдет.
Всю неделю, пока Майка хромала, мы жили молчаливо и отчужденно. За