"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

интересовалась. Выставила эту нищую шантрапу - пусть помыкается. Пока
обратно доберется - если вообще сумеет добраться - учебный год кончится.
Вторая причина скорого возвращения - это замысел Алексея чистить обувь
с колокольчиком, недурно им воплощенный. Колокольчик он купил на толкучке
за бесценок. На щетки нам пришлось истратить все наличные деньги...
Как до Тифлиса добрались? Да пешком. За всю дорогу дважды поели,
заработали на еду рытьем какой-то длинной канавы. Помнится, рыть ее на
солнцепеке было нелегко. Ну, а как мы вернулись, вам известно. И как
только мы вернулись, Алексей тотчас известил старичка профессора и слушал
курс астрофизики до конца, уверяя, что для биолога он весьма полезен.
Хандра Алексея при этом не проходила. В его лице появилось что-то
трагически замкнутое, теперь сказали бы - отчужденное. Но больше всего его
изменило то, что он перестал улыбаться. Этого нельзя было не заметить.
Не раздвигались, как прежде, в улыбке его аккуратно очерченные губы,
показывая ряд ровных белых зубов, которыми он без труда расщелкивал
грецкие орехи каменной крепкости. Помню, мы ели их с хлебом. Вы никогда не
пробовали? Это очень вкусно. Я и сейчас люблю их в таком евроазиатском
сочетании. Тогда они частенько заменяли нам обед, во всяком случае второе
блюдо. А когда появлялась возможность добавить четверть фунта изюму и
заварить чай - у нас был настоящий лукуллов пир! Жаль, что я не попросил
заготовить эти компоненты пира на сегодня, они бы и ощущением во рту
напомнили те неповторимые полунищие студенческие годы, так несхожие с
годами нашего нынешнего сытого студенчества. Я сказал бы, слишком
несхожие. Но не будем отвлекаться и тратить время на аналогии. Вернемся к
Алексею. Его хандра столь усиливалась, что сами собой прекратились и наши
ореховые трапезы. Я не на шутку тревожился за него. В тот год среди
студентов было рекордное число самоубийств...
...Мог ли и он? Как ни кажется это несовместимым с его целенаправленным
характером - мог. Здесь имело значение и одно его сугубо личное свойство:
его щепетильное отношение к женщинам, в том числе и таким, какие ни в ком
из холостой студенческой братии не вызывали щепетильности, да и не могли
вызвать.
...Согласен, вероятно, тут имела значение и его честность. И, добавлю,
его чрезмерная вежливость. Спросите, кто ее в нем воспитал? Отвечу: он
сам, с детства изнемогая от прикрытой для посторонних глаз семейной
грубости. Не случайно же совсем мальчишкой он ушел из дома своего отца,
кажется таможенного чиновника, и своей многодетной матушки. Ушел после
того, как они продали какому-то самодуру-купцу коллекцию жуков и бабочек,
собранную и оформленную Алешей для музея.
Сотрудник этого белорусского музея, из политических ссыльных, его и
приютил. Дал ему возможность зарабатывать в музее на пропитание и окончить
гимназию.
Знаю, что в студенческие годы, когда этот ссыльный был уже стар и
болен, Алексей регулярно посылал ему деньги, подрабатывая для этого где
угодно.
А вот судьбой родителей, старших братьев и сестер - младших у него не
было - он больше не интересовался.
Отрезал, забыл их навсегда. Некоторым кажется, что это безжалостно и
слишком круто. Но таков характер. Заметьте, я его не сужу. Стараюсь быть
предельно объективным, чтобы дать вам широкий простор для размышлений и