"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

спросила меня Нина.
По счастью, на ответ не осталось времени: почти сразу за нею вошла
Варенька Уварова. Да... вошла наша кассирша. Она мне показалась еще
прекраснее. Усталость не сняла с ее лица печати неподвластности.
Протягивая руку, она впервые посмотрела на меня видящим взглядом. И -
не сочтите нескромностью - я до сих пор уверен, что увиденное не было для
нее неприятным. Но времени для беседы оказалось ничтожно мало.
Она торопилась на поздний урок - готовить какого-то великосветского
лоботряса к экзамену, Я проводил ее до дома этого лоботряса. Я шел рядом,
чувствуя неправдоподобность своей удачи. Я заговорил о Собинове, уже
покорившем Петербург своим Ленским и Лоэнгрином. Варенька посетовала на
то, как ей не повезло: на курсах разыгрывались билеты на "Лоэнгрина"
и она вытянула пустышку.
В университете тоже разыгрывались билеты на Собинова, я тоже был его
поклонником. Но мне повезло - я вытащил билет на "Лоэнгрина". Надеюсь, не
надо объясность, с какой радостью я предложил свой билет Вареньке Уваровой.
Она колебалась... Но музыка была тем единственным, чему она была
подвластна. Мне удалось преподнести, осчастливить ее своим билетом.
Голос профессора осекся, захлебнулся на слишком высокой ноте, комично
не идущей к его маститому облику. Он тотчас снял эту осечку шутливо
поданным каламбуром:
- Да, осчастливил госпожу Уварову билетом на галерку... Но сия галерка
стала для меня галерой каторжника. Впрочем, это вас не интересует. Вам уже
давно кажется, что в этой истории я уделяю себе слишком много времени и
места. Не так ли? ..
Но вот наступает следующий день. Наступает время обеда. За нашим столом
воцаряется тишина - все говорят шепотом. Я уже доложил долгообедающим
студентам о том, что моя знакомая курсистка рассказала о своей подруге, и
о том, что подруга рассказала ей о нас.
Но я не рассказал, что они живут вместе, что я имел честь говорить с
нею, идти рядом... Я сокрыл это во избежание угрозы настойчивых
"познакомь!". И, конечно же, я не забыл напомнить, кто всему зачинщик, кто
первый и главный виновник шума.
Здесь стоит отметить, как нелепо движет нами иногда наше мужское
честолюбие. Я не удержался, не смог не хвастнуть хоть каким-то своим
преимуществом. И сказал, что мне удалось подарить нашей кассирше билет на
"Лоэнгрина", якобы передав его через знакомую курсистку.
Но стареем мы, стареет наше мужское честолюбие.
И, постарев, не может простить молодому этой глупой ошибки. Она была
роковой. Именно из-за нее удалось так стремительно выйти на авансцену
Алексею Коржину.
Профессор откидывает голову на спинку кресла и смотрит куда-то в угол:
- Отчетливо вижу лицо студента Коржина. Он глядит на меня в упор и
ехидным шепотом спрашивает:
"Надеюсь, ты осчастливил билетом не на галерку?"
Я веселым шепотом отвечаю:
"На галерку, дружище! Не стыдись за меня, подарок принят с восторгом".
Что же сразу после этого затевает наш друг? Что он делает, пока я
довольствуюсь тем, что незаметно, глазами здороваюсь с Варенькой в
столовой, ловлю ее сдержанный ответ, а вечером, под предлогом, что мне в