"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

уйти, не спросив друга-недруга о том, о чем не у кого больше спросить, - о
Коржине на войне в четырнадцатом году.
Услышав вопрос, профессор рассмеялся и сказал:
- Были у меня сведения. Их привез с фронта очевидец, наш однокурсник,
окончивший потом вместе с Коржиным медицинский факультет и назначенный в
тот же госпиталь. Но должен предупредить: это сведения несносного
апологета Алексея. Впрочем, в его сведениях было и нечто похожее на
истину, нечто коржинское. Назовем этот эпизод -

Их сиятельства
и нетитулованный Коржин


Видите, я уже включился в литературно-творческий процесс... Так вот, в
госпитале, куда прибыл ваш герой, медсестрами - простите, тогда они
звались сестрами милосердия - были как на подбор княгини да графини.
Они обучились перевязочному делу, а некоторые - и более тонкому делу
операционных сестер. Они покинули свои столичные квартиры-дворцы и,
захватив с собой всего по одной горничной и по сундуку с туалетами,
прибыли на фронт, чтобы оказывать помощь и сострадать
солдатушкам-браво-ребятушкам. Вероятно, вы знаете из литературы, что была
тогда в ходу песня:


Солдатушки, бравы ребятушки,
Где же ваши жены?
Наши жены - ружья заряжены,
Вот где наши жены.


В следующем куплете - "Где же ваши сестры? Наши сестры - пики, сабли
остры..." и так далее. Среди этих сиятельных сестер милосердия были
самоотверженные, героические девушки и дамы. Однако даже на войне
некоторые из них не могли изменить укоренившимся привычкам. На взгляд
Алексея Коржина, операционные сестры слишком долго пили свой утренний
кофий, слишком долго совершали утренний туалет и потому поздно являлись к
раненым солдатушкам, и по той же причине к вечеру едва успевали сделать
все необходимое.
Посему на третий день по прибытии в госпиталь несиятельный, невзрачного
вида хирург Коржин обратился к ним с такими вежливыми словами:
"Высоко и глубоко уважаемые сестры милосердия!
Вы работаете самозабвенно, не щадя своих нежных сил.
Работаете, не зная отдыха, с позднего утра до позднего вечера..."
Далее, увы, точно цитировать не могу, не припомню. Но он предложил, чтобы
завтра же их сиятельства такая-то и такая-то были на своих местах в
операционной, а такие-то в перевязочной - ровно к восьми часам утра.
Милосердные сиятельства были высоко и глубоко возмущены. Послышались
гордо-насмешливые реплики, что это похоже на приказание генерала или,
пожалуй, даже фельдмаршала. И уж не следует ли им всерьез считать
упомянутое "к восьми часам утра" - приказом?