"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

Дедушка сидит в кресле с полным правом на отдых. Сидит и наблюдает, как
блокнот с записью его воспоминаний перекочевывает со стола в дорожную
сумку.
Свисают виноградные кисти. В одном углу навеса их еще насквозь
просвечивает солнце. В другом, уже теневом, их содержимое непроницаемо,
они чернее, тяжелее, тверже.
Плодоносный двор. Ласково-теплый предвечерний час. Дедушка поднимается
с кресла, провожает до калитки, снова как бы обнимая, не прикасаясь.
Перед калиткой он срезает с куста и на прощание, как розу, протягивает
настоящую красную розу. Потом скрещивает руки и прикладывает их к своему
сердцу.


Продолжение воспоминаний
огорченного человека

Давно они были прерваны. Вы могли уже забыть, как в Самарканде
панихидой и демонстрацией отмечали первую годовщину Кровавого воскресенья,
как к демонстрации примкнул учитель естествознания Коржин со своими
гимназистами, за что был арестован, выпущен с волчьим билетом и, отправив
жену в Полтаву к матери, с этим волчьим билетом пошел по земле - поближе,
с пешего ходу, на жизнь посмотреть. -Из азиатской части Российской империи
он дошел до европейской, поступил в Москве на медицинский факультет, и
свидеться с Коржиным огорченному человеку пришлось только через тринадцать
лет.
Не узнав еще, из-за чего он так огорчился, понадобилось прервать его
воспоминания, чтобы вставить несколько эпизодов из жизни Коржина за годы
их разлуки.
Сейчас наконец далеко не густо, но заполнился этот прорыв, сомкнулось
время. Разъятое невиданными переменами, когда вчерашний день откалывался
от сегодняшнего, отдалялся от него дальше, чем иной век от века, - оно
соединилось для нас линией жизни и поступками одного из людей, не слишком
заметных, но действующих людей своего времени.
Для того чтобы лучше разглядеть след этих поступков, надо из
дедушкиного плодоносного ташкентского двора снова перебраться в Самарканд,
в другой, менее плодоносный двор, где не в кресле, а на шаткой табуретке,
предоставив тебе табуретку поустойчийее, сидит вспоминающий о Коржине
человек в серой бумажной гимнастерке, с серыми, в разные стороны вихрами и
серыми большими глазами, а в них - неустанный укор всему, на что бы они ни
глядели.
На этот раз, чтобы услышать его снова, не нужен билет ни на поезд, ни
на самолет ИЛ-18, рейс Ташкент - Самарканд, состоящий из получасового
перелета через гору, то есть в основном - из подъема и спуска. Не нужны
нам ни полеты, ни поездки, потому что зачем же было прерывать
вспоминающего, если можно прервать воспоминания.
Они перед нами, записанные в тот раз до последнего слова. Вот место
перерыва...
И вот вспоминающий продолжает:
- Расстались мы в шестом, а встретились в девятнадцатом. В промежутке -
ну и годочки! Чехарда! Она еще продолжалась, когда слухи пошли, что Коржин