"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора Тут его двое за руки, третий сзади - вывели на расстрел.
Проходит Алексей Платонович мимо окон, где раненые, и голосом своим, на набат похожим, говорит: "Кому не успел помочь - простите!" "Молчать! На месте шлепнем!" Молча идет он туда, куда ведут. А ведут его по улице к пустырю. На соседней улице его временная квартира. Там жена, сын, дочь. Когда поравнялись с проулком, с тем местом, откуда этот дом виден, повернул Алексей Платонович в ту сторону голову. Ему пинок свирепый: "Не вертеть шеей. Вперед смотреть!" Он идет под дулом. Молчит. Смотрит вперед. Идет и идет - к смерти приближается... А из улицы поперечной вываливается толпа. Такой, говорят, и на свете еще никто не видывал. Смех, а не толпа. Кто в кальсонах, кто в одной кальсонине, кто в пиджачке на исподнем или защитной тужурке. У кого забинтована голова, у кого грудь, рука, нога. Многие на костылях, с гипсовыми повязками, скачут на одной ноге. На пустыре наваливается эта раненая армия на расстреливателей со всех сторон, наваливаются все, кто только рукой или ногой двинуть может. Костылями и палками обезоруживает эта армия троих и отбивает Алексея Платоновича от смерти. Что же сразу, без промедления, делает отбитый от смерти человек? Он кричит: "Федотов, как вы смели встать? Вам велено лежать неподвижно". "Вы трое - единственно здесь здоровые. Придется вам этого безумца донести до койки". Шествие пошло такое: впереди трое несут на руках Федотова. Коржин ему сбоку, где повязка в крови, чтото поддерживает. Дальше - кто подскакивает, кто плетется и постанывает. Когда дело сделано, раны чувствуются сильней. Дошли. Положили Федотова на койку и просят вернуть оружие. "Благодарю, хорошо несли. Вернем вам оружие. Надеюсь, оно подло не выстрелит в безоружного никогда". Нехотя возвращали оружие. Не могли в толк взять, почему Коржин так решил. А ведь не верни - вышли бы эти трое да пригнали свой отряд и разгромили бы госпиталь дочиста. Таким Коржин сюда приехал. К делу рвется. Дело делает. А у меня отбилась ко всему охота. Только во сне живу. Дирижирую. Чаще всего "Неоконченной симфонией" Шуберта. Просыпаюсь - другая симфония. Стоны. Крики. Курбаши в шелке и бархате по улицам скачут, кривыми саблями размахивают: бей! хватай!.. А я сижу. Решения ищу. Поверите или нет: не о себе - об общем. С Коржиным сопоставляюсь. Умом от него не отставал. Говорил со мной на равных. Не было у него этого: ты никто, а я кто. Хотя он, как приехал, сразу за создание первой здесь хирургической больницы взялся, да так вокруг себя людей настропалил и руководство, что из частного дома скоро приличная больница с операционной получилась, и стал он в ней главным, как узбеки величали, Хируриком, а я стал у него всего-навсего счетоводом. |
|
|