"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

всего - враг своему больному месту.
И тогда он сперва зобу сказал: "Вы ко мне приезжали", а потом сказал
человеку:
"Что же вы, голубчик, натворили..." - и вмиг намотал на деревянную
палочку вату, вычистил нос больному и по очереди сунул в одну ноздрю и в
другую тампон с чем-то сосудорасширяющим, что ли. Сунул и вытащил.
Достал свою стерильную коробку, сделал укол и тяжелым шагом подошел к
ждущим от него спасения родственникам.
Говорил он с ними на русском вперемешку с узбекским. Поняли они и я,
что надо было этому бедняге, голубчику этому, не старому еще совсем,
соглашаться на операцию, когда он к Коржину приезжал полгода назад и
Коржин еще мог его спасти, а теперь поздно, осталось ему жить два, от силы
три дня.
Хрипы потише стали, пореже. Между хрипами елееле выдавилось у
смертника, что теперь согласен он, чтоб Хирурик отрезал то, что его душит.
Вот такое было дело. Женщины в голос плакали, но рахмат Коржину в
шелковом платке, узлом завязанном, преподнесли. Взял он его. А уходя, у
топчана незаметно оставил.
Ведет нас кучер к себе, в соседний дом, рассвета ждать. В нашем
распоряжении клетушка отдельная, на полу земляном ковер, гора больших
подушек пестрых и одеял. Жена кучера нашего вносит лепешки на чеканной
тарелке. Тарелка у живота, верхнюю лепешку придерживает подбородком.
Вторым заходом приносит кок-чай со всем, что к нему полагается, и исчезает
как тень.
Без промедления устраиваемся на ковре, как падишахи. Рвем на куски,
запихиваем в рот мягкие, вкусные узбекские лепешки, каких в Самарканде
давно не найдешь, и замечаю я, что Алексей Платонович не только за дорогу
нагулял себе аппетит. Хоть отрывает он куски поменьше и в рот запихивает
поделикатней, чем я. Есть у него и на это терпение, у меня - нет. Знаете,
у кого ко всему нетерпение? У того, кто своего дела не делает.
Не помню, на какой по счету лепешке Алексей Платонович с юморком
невеселым заявляет:
"А ведь стыдно угощаться, не заслужил".
"Вы виноваты, что он зобище в два кулака отрастил?
Смотреть страшно".
"Да, не дал такой редкостный, - по-латыни назвал, - удалить. Пойду
взгляну. Попытаюсь ослабить мученья.
Вы подремлите, для счетоводческих дел нужна ясная голова".
Ушел. Вернулся, когда рассветать начало, кучер лошадок подал.
Выехали. Замаячило- большое селение, на две части разделенное не то
широким арыком, не то узкой речушкой. Видим мост. Со стороны моста слышим
крики, грохот какой-то деревянный, несколько выстрелов.
Дороги нам другой нет, моста не миновать.
"Зачем же говорил, что тихо у вас?" - спрашиваю кучера.
Клянется аллахом, что было тихо, сам не знает, кто на кого вдруг напал.
Подъезжаем ближе. Видим начало сражения. С одной стороны к мосту лезет
армия в узбекских халатах.
С другой лезет - точно такая же. У одной и у другой кольев больше, чем
оружия.
Кучер вглядывается и говорит, что обе армии из местных жителей и из