"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

По обе стороны белые дома тремя окнами на улицу, для Самарканда юные,
всего только прошлого века. Распаренные ребятишки возвращаются из школы,
задевая землю непомерно большими, прямотаки министерскими портфелями и
волоча по земле пальтишки, без которых по утрам холодно.
Откуда-то плывет чад, запах жареной баранины, многоголосый говор... Это
за первым углом на пустырьке стоят, похоже, что наспех вынесенные, сплошь
занятые мужчинами столики и стулья. Тут же плотный старик в тюбетейке, с
розой за ухом, в белой куртке, распахнутой на груди, накалывает кусочки
сырого мяса на шампуры, и тут же на жаровнях у него шипят, потрескивают
обжаренными корочками сотни шашлыков. Их подает один официант, чайники -
другой. Чайники принимают из рук в руки с какой-то особой бережностью, чай
как-то слишком быстро разливается в пиалы, и от него почемуто хмелеют.
Прохожу мимо этого увеселяющего заведения, навстречу идут двое,
пошатываясь.
Первый, размягченно, нежно улыбаясь, показывает в чьи-то ворота на
ветку абрикосового дерева:
- Смотри, кто на нас уставился? Соловей? .. Миленький, а не воробей ты?
Ну, все равно. Может, соловейворобей, и не глупей ты меня, а я тебя
птичьим мозгом обзываю. Извиняюсь... Не обзову никогда. Правильно я говорю?
- Аб-со-лютно, - соглашается второй.
Голос энергичного советчика над ухом:
- Ну что вы на них глаза тратите! Куда нам теперь надо по плану?
Останавливаюсь. Достаю из сумки книгу, сверкающе белую, она кажется
покрытой глазурью. На обложке по серебряному фону белое тиснение древнего
орнамента.
Сверху и на корешке крупными золотыми буквами:


САМАРКАНД


Ему недавно минуло 2500 лет - две тысячи пятьсот!
Разворачиваю карту этой юбилейной книги-путеводитетеля, показываю:
- Теперь нам надо вот сюда, на улицу Узбекистанскую. На ней была та
больница, куда приходил к Хирурику дедушка. Это, к сожалению, все. О
других следах не знаю кого и спросить.
Тут одни облегченно вздыхают, говорят, что следов и так вполне
достаточно, кто такой Коржин - ясно. Другие считают, что про личную жизнь
маловато, что личная жизнь тоже кое-что для человека значит и про личное
интересно читать. Третьи напоминают, что пишущий-то дал всему
вышеизложенному название "Следы поступков", и хотя в личной жизни тоже
совершаются поступки, однако следы их почти всегда имеют значение только
для членов семьи и близких друзей. Четвертые соглашаются с третьими, что,
может, оно и так, но расставаться с Коржиным навсегда им неохота, и
неужели пишущий человек, хоть он, конечно, и в возрасте, опустит из-за
кое-каких тут споров-указаний свои руки и больше ничего про его жизнь не
напишет?
Это звучит ободряюще-трогательно.
Ободряюсь и говорю:
- Если удастся собрать силы и снова вернуться к жизни Алексея