"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора - Напоминаю, тебе всегда будет больно от холода.
Это место не защищено: не хватает кусочка черепной кости, его унесла река. Ты догадывался об этом? - Догадывался, - ответил Саня. - Тогда мог бы заодно догадаться, что тебе нельзя носить зимой кепи. Надо носить шапку с наушниками. Идя по коридору с двумя чайниками - заваркой и кипятком, - Варвара Васильевна услышала узбекский, шутливо-сокрушенный Санин возглас: - Ай-яй! - и его разъяснение: - В шапке-ушанке я похож на птицу удода, а мне необходимо быть привлекательным. За этим разъяснением последовала небольшая пауза. Совсем небольшая, казалось, для того, чтобы отец мог прийти в себя. Но нет, ему не надо было приходить в себя. Он вспомнил, как встреча с Варенькой Уваровой стала для него защитой от всех трагически неразрешимых вопросов, надеялся на счастливый выбор сына, и все это высказал одним словом: - Уже?! Боже мой, сколько звучной и пугающе преждевременной мужниной радости было для Варвары Васильевны в этом коротеньком "уже?!". Она остановилась и почему-то развела подальше один от другого чайники. А может быть, руки у нее развелись и чайники уж заодно с руками. Она замерла... И услышала подтверждающее Санино: - Да. Не меньше минуты она простояла так со своими чайниками. Потом постаралась стать совершенно спокойной. Потом подошла к двери в когда приходилось оставлять их одних, предупредив, чтобы заперлись на задвижку и открывали только на ее голос, - как тогда, нараспев, она сказала и теперь: Козлятушки, ребятушки, Отворитеся, отопритеся, Ваша мама пришла.. Она не успела договорить "молочка принесла" - Саня уже отворил. Его лицо ей показалось новым и чуточку взволнованным. Чаепитие прошло, как сказали бы теперь, в атмосфере сердечности, дружбы и полного взаимопонимания. Пожалуй, у Алексея Платоновича и Сани было такое взаимопонимание. Что же касается Варвары Васильевны, то она, прекрасно понимая состояние мужа и сына, твердо знала, что ее состояния они понять не могут. Она сидела за столом прямее обычного, как-то более подтянуто, и приковывала их взоры небывалым приветливо-спокойным, даже приветливо-равнодушным голосом и взглядом и в то же время каким-то подкожным смятением лица. Потому что голосом своим и глазами она владела прекрасно, а вот нервами, в том числе лицевыми, - куда хуже. Но выспрашивать друг друга о том, чего не говорят сами, у Коржиных было не принято. И Алексей Платонович, принимая из рук жены свою микродозу |
|
|