"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

частностях, а в общем, и что, к сожалению, это всегда так, ибо в общем его
внимание поглощено другим, и у него, поборника равенства, поборника
широких прав человека, равенства в семье не получилось. Из-за этого на
Вареньку и нападает иногда тоска, особенно из-за непроявленных музыкальных
способностей или даже таланта. Муж делает свое дело. Сын тоже выбрал и
увлечен им. А она? .. Вот почему сегодня это вылилось в протест. Вот
почему она была за чаем такой подтянутой и недоступной, как в студенческие
годы за кассой...
Глядя на утекание песчинок, Алексей Платонович радовался своему чувству
к жене, улыбался тому, что оно неподвластно времени.
Но песчинки летели, секунды жизни уходили не на дело, и он как бы
отключился от чувства, так молодо сегодня расцветшего, не принизив, не
уменьшив его светлого значения. Он умел высвободить и отделить разум от
чувства, хотя оно еще ютилось вблизи. И деловым возможностям это шло
скорее на пользу, чем во вред, скорее обостряло ум, чем притупляло.
Конечно, если чувство было согревающим, а не леденящим. Но леденящего в
семье Алексея Платоновича, если не считать леденящей квартиры, пока что
вроде бы не было.
Итак, он отключил себя от того, что не являлось делом, и устремился к
своему делу. Внешне это ничем не обозначилось. Он остался сидеть как
сидел, упершись локтями в подлокотники деревянного кресла и пальцами
подперев подбородок. Только улыбка исчезла с лица и оно стало тверже.
Но вскоре он достал тетрадь с выведенным на обложке страшным словом -
онкология - и записал что-то, касающееся его подопытных мышей. Затем
достал другую тетрадь. На обложке было, можно сказать, не написано, а
весело и разноцветно нарисовано: "Д л я студентов". Алексей Платонович
раскрыл эту тетрадь, прищурился и призадумался...
Варвара Васильевна была в столовой, уже такая, как обычно, только более
одинокая с сыном. Она помогала ему постелить - закрывала спинку дивана
простыней и пристегивала простыню булавками. Саня не лучшим способом,
четырьмя углами сразу, засовывал одеяло в конверт пододеяльника. Потом
вминал середину и разглаживал горбы.
В прошлые Санины приезды на каникулы ей было смешно смотреть на этот
мальчишеский способ и почемуто приятно. А сегодня ныло сердце и сами мысли
ее были ноющими, и она медленно изнуряла ими себя.
"Скоро это будет делать за него - та..." - думала Варвара Васильевна и
безуспешно старалась себе представить облик "той". Для нее он ходит в
кепи, студит голову, - и тут возникали сами собой какие-то недобрые
женские тени, то слишком высокие, то безобразно короткие, ясные только в
одном: в зловещем отношении к Саниному здоровью. И разве успел он ее
узнать как человека? Нет, прошлой зимой он носил ушанку. Значит, это
скоропалительно. И возможно, очень возможно, что она из тех...
- Саня, у вас в институте тоже, как здесь, студентки взяли моду носить
платья до колен?
- Носят, - без отвращения ответил Саня.
- Тебе это нравится?
- Ничего. Но больше нравится, как одета Татьяна Ларина, особенно на
балу. И нравится твоя блузка на том портрете, - он кивнул в сторону
пианино.
От этого ответа Варваре Васильевне стало легче. Но каждая мать, имеющая