"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

кто-нибудь из друзей у них засиживался и оставался ночевать, шкаф легко
было отодвинуть от стены и отделить раскладушку гостя от спальни, то есть
тахты хозяев.
Так как с первого дня супружеских отношений эта молодая пара твердо
решила строить жизнь и материальную базу совершенно самостоятельно,
медовый месяц до поездки в Фергану был целиком самодеятельно-творческим и,
как видите, привел к целому ряду конструктивных достижений. Кроме того, им
удалось задешево купить на барахолке у Обводного канала три венские
табуреточки и круглый гостиный столик, старенький, скрипучий, но
выдерживающий скромную посуду и вполне заменяющий столовый, а если
придвинуть его к тахте - годный для трапезы пяти человек. Правда, пятой
чашке места на столе не хватало, приходилось ставить ее на тахту, но Нина
уверяла, что чашке там даже уютнее.
Украшением комнаты был свет. Он струился из окна сквозь тончайший
узбекский шелк лилово-желто-зеленого рисунка, подаренный в Фергане
Варварой Васильевной.
Новой подруге Нины, в будущем пишущему человеку, мансарда так
понравилась, что своя комната - стоило с высоты мансарды на нее мысленно
взглянуть - показалась примитивной и скучной.
А Нина уже вела подругу в сверкающе чистую кухоньку, знакомила с
соседкой и хозяйкой этой чистоты и ее двумя детишками. А хозяйка уже
предлагала чаю из начищенного до солнечного блеска самовара. Нина
благодарила, бежала в комнату за карамельками ребятишкам и за чашками.
Потом был чай с такими же карамельками, орехами и белым хлебом. Это
сочетание оказалось очень вкусным и сразу переселило Нину в Узбекистан.
- Был в Фергане занятный вечер, когда Алексей Платонович вдруг
заговорил о сапожниках.
- О сапожниках? Почему?
- Потому что у меня отлетел каблук. Саня хотел нести туфли в починку.
Алексей Платонович взял у него каблук, взял туфлю, осмотрел и унес в дом.
Вернулся он скоро, как цветок протянул мне туфлю с приколоченным каблуком,
потребовал, чтобы я походила в ней по саду и сказала, не чувствует ли моя
пятка гвоздиков.
Пятке было удобно, гвоздиков она не чувствовала, она чувствовала
благодарность. После этого Алексей Платонович начал:
"Обувь - тончайшее и сложнейшее из человеческих изобретений. Платье
может быть пошире и поуже. Шляпа может сидеть на голове ниже и выше. Это
почти неощутимо. Но неточно пригнанная к ноге обувь - это ад.
Каждый пальчик, каждый сустав, стопа и пятка должны быть облегаемы
обувью так, чтобы не жать и не тереть.
И это виртуозное произведение должно быть крепким, как железо, но не
ржаветь от сырости, как ржавеет железо. Первый сапожник, несомненно, знал
законы трения, износа материала, знал способ тонкого скрепления
разнохарактерных частей в целое. Он обладал высшей чуткостью и был
прирожденным ортопедом. Вот почему он заслуживает вечной славы. А ныне
здравствующие, добросовестно-умелые сапожники, - Алексей Платонович
довольно хвастливо глянул на мои туфли, - заслуживают всеобщей сердечной
признательности".
Саня толкнул его. Они любили толкать друг друга, как-то смешно, одним
пальцем. Саня толкнул и сказал: