"Марк Александрович Алданов. Пуншевая водка (Сказка о всех пяти земных счастьях) " - читать интересную книгу автора

говорил о том, что в дороге, верно, было очень хорошо, а теперь будет еще
лучше: "Вот поездил, людей повидал, в Сибири побывал, - разве не славно? А
теперь будешь четыре недели отдыхать, и никто тебя никуда не пошлет: живи,
гуляй, делай что хочешь, - или не хорошо?"
Как только старичок заговорил, канцеляристы со скукой разошлись по
местам. Михайлов слушал покорно, зная, что расходчик может так говорить
очень долго, а сколько назначил наградных, скажет только в конце. Старик
журчал минут десять, затем сообщил, что наградных назначено двадцать пять
рублей: - "Я тебе это страктовал, разве не славно?" - "Ну, не то, чтобы
очень славно", - подумал чуть разочарованно Михайлов: он собственно
рассчитывал именно на двадцать пять рублей, но, подъезжая к Петербургу,
думал: "вдруг отвалят больше? ведь в Сибирь ездил, а потом без очереди..."
Однако жаловаться не приходилось: двадцать пять рублей выдавались в награду
редко, могли дать и двадцать. Служащие опять собрались, - вопрос о наградных
всегда всех волновал, - и по лицам канцеляристов Михайлов тоже понял, что
назначили столько, сколько следовало: ни ему не обидно, ни другим курьерам.
Тем не менее старика он не поблагодарил: показать, что доволен, в
следующий раз дадут меньше. - "Да ты, брат, кажется, не рад?" - сказал
расходчик. - "Ну, там, Егор Иванович, рад или не рад, об этом что ж
говорить... Богомолов в Астрахань ездил, ему двенадцать дали..." - "Так то
двенадцать, а не двадцать пять". - "Так то Астрахань, а не Пелым!" - "А что
двойной кошт получал, это забыл? Кто тебе это склеил? Я". - "Да, двойной
кошт, много на вашем коште сбережешь! И трешницы не сберег". - "Знаю я твою
трешницу. Ну, не рад, твое дело. Да верно и граф Миних тебя славно
наградил?" - спросил старичок с лукавой улыбкой, бережно вынимая из ящика
запечатанные столбики с деньгами: "десять, еще десять"... - "Ничего не дал,
старая собака!.." - сердито ответил Михайлов. Рассыльщики захохотали. -
"Смотри, какие хорошие рубли, новенькими тебе даю, с изображением
царя-батюшки Петра Федоровича... Славный у нас царь, дай Господи ему
здоровья и счастья!" - сказал расходчик, распечатывая третий столбик:
отсчитал пять серебряных рублей и любовно выровнял в полстолбика. - "А
старика ты напрасно хаешь, верно он забыл тебя наградить, ведь старый
человек, старость не радость, память уже не та, наверное, он забыл..." -
"Да, забыл! Знаю я их, господ!.."
Старичок засмеялся и вынул из ящика небольшой пакет вида коробки,
обернутый в серый холст, запечатанный по углам красными печатями. - "Давно
тебя ждет, прислан от графа Миниха, - сказал он вспыхнувшему от радости
Михайлову, - по весу словно не рубли. Может, золотые? И не болтаются: верно,
в соломе?" Служащие их окружили с любопытством: о пакете никто ничего не
знал, расходчик готовил сюрприз. "Вот видишь, а ты говоришь: старая собака!
Ты бы сначала узнал, а потом ругался. Или не рад?" - "Тот дурак, кто пирогу
не рад!" - взволнованно ответил Михайлов, разрезая холст ножницами, которые
ему услужливо подал подканцелярист. "Ровнее режь, холст мне отдашь,
пригодится. Так и есть, коробочка..." Михайлов над столом поднял ножницами
прибитую гвоздиком крышку. Из коробочки посыпались с соломой золотые.
Все обомлели. Обомлел и сам Михайлов. Стал считать, руки у него немного
тряслись, хоть он никогда жаден к деньгам не был. В коробочке было двести
рублей. В канцелярии произошло смятение. Даже расходчик разинул рот.
Михайлова поздравляли, кто искренно, кто позеленев. - "Твое счастье, с тебя
могарыч, поставишь нам шипучего", - говорили все сразу. Старичок опрокинул