"Марк Александрович Алданов. Бегство (Трилогия #2) " - читать интересную книгу автора

признана, Витя больше не старался быть умным, от чего очень выигрывал.
Как-то вечером Муся, жалуясь на холод в гостиной, предложила перейти в
ее комнату. Постель там уже была постлана. Входя в комнату Муси, Витя из
всех сил старался не покраснеть и потому покраснел особенно густо. Это тоже
доставило Мусе наслаждение. Кутаясь в шаль, она села у пианино.
- Ну-с, а вы тут садитесь на ковер, - приказала Муся, чувствуя свою
безграничную власть над юношей. Было совсем как в театре, - любимое ощущение
Муси. Разговор не завязывался. Но это ее не тяготило; с Клервиллем молчание
всегда выходило неловким.
- Так вы в самом деле поедете потом в Индию? - спросил тихо Витя.
Муся, не отвечая, задумчиво на него смотрела. И его тихий голос, и ее
задумчивое молчание тоже были как в театре.
- Ну, что ж, вы скоро поступите в университет, станете большой, у вас
начнется новая, интересная жизнь, - сказала она как будто некстати, а в
сущности отвечая на его мысли. Муся вдруг подняла крышку пианино.
- Скажите, вы не знаете, что теперь делает этот Браун? - будто так же
некстати, без всякой связи в мыслях, спросила она и, не ожидая ответа,
заиграла "Заклинание цветов": "Е voi - о fiori - dall' ollezzo sottile..." -
едва слышно, точно про себя, пела Муся. Окончив музыкальную фразу, она
взглянула на Витю, улыбнулась и резко захлопнула крышку пианино, - только
зазвенел хрусталь на бронзовых подсвечниках. Муся сама уже почти не
чувствовала, где у нее начинается театр. Витя сидел на ковре, с лицом
измученным и бледным. Муся быстрым ласковым движением погладила его по
голове.
- Что, милый? Взгрустнулось?.. О Наталье Михайловне вспомнили? -
спросила она.
Муся знала, что Витя совершенно не думал в эту минуту о матери, и Витя
понимал, что она это знает. Но эта комедия его не оскорбила и, невольно ей
поддаваясь, он сделал вид, будто Муся верно угадала его чувство.

V

Особняк Горенского на Галерной улице был вскоре после октябрьского
переворота захвачен для какого-то народного клуба, и князь остался без
квартиры. Такая же участь постигла доктора Брауна: гостиница "Палас" была
реквизирована большевиками. По случайности, Браун и Горенский очутились в
одном доме: им обоим предложил гостеприимство Аркадий Нещеретов. По столице
ходили слухи, что во все слишком просторные квартиры будут вселены
большевики, и богатые петербуржцы старались заблаговременно поселить у себя
приличных людей.
Дом Нещеретова был вначале только взят на учет. Контора в первом этаже
продолжала работать, но работала она очень плохо, - "на холостом ходу", как
говорил хозяин. Поддерживались некоторые старые дела, однако и они чахли с
каждым днем. Большинство служащих уже было уволено.
Нещеретов при Временном правительстве стал ликвидировать свои
многочисленные предприятия. Дела тогда еще кое-как можно было вести, но они
больше не доставляли ему удовольствия. Все стало непрочно. Хозяин не был
хозяином, закон не был законом, контракт не был контрактом, рубль не был
рублем. Не доставляла прежнего удовольствия и самая нажива. Исчезло все то,
о чем прежде мало думал заваленный работой Нещеретов и что само собой должно