"Марк Александрович Алданов. Святая Елена, маленький остров ("Мыслитель" #4) " - читать интересную книгу автора Сэр Гудсон Лоу, осклабившись, заметил, что сражение при Ватерлоо было
бы все равно выиграно англичанами, даже если бы Блюхер не пришел на помощь. - He, he, qui sait, qui sait, mon general! - возразил маркиз. - Quand on a affaire a l'armee francaise...* ______________ * Кто знает, генерал, кто знает... Когда имеешь дело с французской армией... (франц.) - Nous n'en safons rien en effet, - заметил со своей стороны барон Штюрмер. - Ces prafes allemands fous ont rendu un choli serf ice.* ______________ * В самом деле, это совершенно неизвестно... Храбрые немцы оказали вам славную услугу (искаж. франц.) Де Бальмен, которому было все равно, кто победил при Ватерлоо: англичане или немцы, - похвалил и Блюхера и Веллингтона. - Quel rude homme, votre Iron Duke*, - сказал он сэру Гудсону - и тотчас сообразил, увидев кислую улыбку хозяина, что сделал промах: губернатор недолюбливал Веллингтона, который однажды назвал его, хотя и вполголоса, но довольно явственно, старым дураком. Де Бальмен был совершенно согласен с такой оценкой умственных способностей сэра Гудсона и думал вдобавок, что сам герцог Веллингтон ненамного умнее губернатора Святой Елены. Желая загладить свой промах, он с легкой улыбкой добавил, что великим людям присущи маленькие слабости: победитель при Ватерлоо так желает во всем походить на генерала Бонапарта, что просил знаменитого Давида написать его сошелся с певицей Грассини. Но... (он, улыбаясь, помолчал несколько секунд) Давид отказался писать герцога, а госпожа Грассини теперь на пятнадцать лет старше, чем была во время своей близости к генералу Бонапарту. ______________ * Какой суровый человек ваш Железный Герцог (франц., англ.). Маркиз де Моншеню немедленно назвал Грассини безголосой дрянью (в его время при старом дворе были не такие певицы) и выразил удивление, почему его величество король Людовик XVIII, в обсуждение поступков которого он, впрочем, не смеет входить, не приказал повесить Давида: ведь этот мерзавец до Бонапарта писал портреты Дантона, Робеспьера и Марата и был дружен со всей революционной сволочью. Моншеню принадлежал к очень знатной семье, находившейся в родстве с французским и испанским королевскими домами; поэтому он позволял себе, даже при дамах, самые грубые выражения, справедливо полагая, что у него они никак не будут отнесены на счет дурного воспитания. Молчаливый седой офицер, к общему удивлению, вмешался в разговор и, холодно глядя на маркиза, сказал по-английски, что король Людовик XVIII, вероятно, потому не приказал повесить мистера Дэвида, что, во-первых, в культурных странах вешать можно только по приговору суда, а во-вторых, все цивилизованные люди чтут в мистере Дэвиде великого живописца. Барон Штюрмер с приятной улыбкой перевел замечание офицера не знавшему по-английски маркизу. Наступившее молчание прервал де Бальмен. Он рассказал столь же мастерски, что, когда Дантона везли на эшафот, Давид, с террасы |
|
|