"Питер Альбано. Атака седьмого авианосца ("The Seventh Carrier" #5)" - читать интересную книгу автора

плоскости, пробивая в них рваные дыры. Но Мацухара уже держал "Рози" в
третьем круге. "Поспокойней, - сказал он себе, - патронов мало". Потом дал
гашетку, и корпус "Зеро" затрясся от отдачи.
Мацухара ликующе вскрикнул: очередь попала "Мессершмитту" в основание
правого крыла. Целясь в бензобак, он прикоснулся к педали, чуть накренив
машину, и дал новую очередь. Сначала крыло покрылось блестящими "оспинами"
- это пули и снаряды выжгли и содрали с серебристого алюминия красную
краску, - потом вспучилось: пробоины в плоскости действовали по принципу
пылесоса, втягивая воздух, и огромное давление, возникшее внутри, грозило
разрушить всю оконечность до самых закрылков. Розенкранцу ничего не
оставалось, как сбросить газ и ринуться прочь, снова развернувшись носом к
грозовому фронту. Но Мацухара был твердо намерен на этот раз не выпускать
его: он даже облизнулся в предвкушении.
Отвага Розенкранца сомнению не подлежала: вместо того чтобы выпрыгнуть
с парашютом, он пытался выровнять теряющую управление машину. Может быть,
он догадывался, что все равно обречен: японец расстреляет его в воздухе.
Может быть, предпочитал погибнуть за штурвалом своего истребителя, чем
болтаться на стропах беспомощной марионеткой. Йоси не стал ломать себе над
этим голову - он зашел в хвост к обреченному "Мессершмитту" и приготовился
дать смертоносную очередь. Его не интересовал ход мыслей Кеннета: если бы
представилась такая возможность, самурай задушил бы врага голыми руками.
Знакомый жар разлился по всему телу, когда Йоси поймал в прицел голову и
плечи Розенкранца. Он поглаживал гашетку так нежно, нажимал на нее так
легко, что она упруго сопротивлялась движению его большого пальца, он
медлил, прежде чем утопить ее в полированном стальном гнезде, и
наслаждался предчувствием щелчка, который замкнет цепь. Наконец гашетка
ушла - но Мацухара не услышал ничего, кроме свиста сжатого воздуха.
Он вскрикнул от жгучего разочарования. Боеприпасы кончились! Он был
безоружен, и ему оставалось только смотреть вслед исчезающему в тучах
самолету. В самый последний момент Розенкранц обернулся к нему и открыл в
издевательском смехе крупные, жемчужно-белые зубы - настоящую акулью
пасть. Мацухара, плача от бессильной ярости, бил кулаком по приборной
доске. Оба ведомых погибли. Брент, старик Такии и Хаюса - скорее всего
тоже. А Розенкранц сумел уйти. "Все впустую, все напрасно", - стучало у
него в голове.
Тучи - предвестники бури, как осатаневшие демоны, вились вокруг
самолета, окутывая фонарь и ослепляя летчика. Взглянув на стрелку
авиагоризонта, он резко взял ручку вправо, дал педаль и повернул назад, на
север, курсом на Тиниан. Вырвавшись из густой облачности, сверился с
приборами: стрелка топливомера подрагивала совсем недалеко от нуля. Мощный
"Сакаэ" буквально пожирал горючее - оно уходило как вода из ванны, когда
вынешь затычку. До той точки к юго-западу, где должен был стоять, поджидая
свои воздушные патрули, "Йонага", было еще двести километров. Чуткие
пальцы летчика изменили шаг винта, сбавили обороты до тысячи двухсот, а
давление - до восьмидесяти. Самолет теперь еле плелся: два-три перебоя в
ровной работе двигателя и резкие хлопки сообщили летчику, что больше
насиловать "Зеро" нельзя.
Мацухара испытывал отвратительное чувство человека, проигравшего
решающую схватку: печаль, пустота, ощущение потери обволакивали его душу,
как застывшая смазка. Сколько людей погибло сегодня! А над ним пустые