"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора Несмотря на крайнюю убедительность моих слов, лейтенант Самотесов
продолжал гнуть свою линию безо всякого колебания. - Неправильно, - говорит, - вы рассуждаете, старший сержант Тимохин. За зверски убитую семью бойца Кунина, за мучение и горе всех наших людей Советская Армия мстит фашистам беспощадно. Миллионы оккупантов нашли себе могилу в нашей земле. Ужасы войны пришли теперь на немецкую землю. Однако, - говорит, - самосуд здесь ни при чем. То, что боец Кунин не совершил кровавой расправы над немецкой семьей, - это вполне нормально. Иначе он уподобился бы тому зверюге, который убил его невинных родичей. И тогда мы бы его поступок не на политзанятии обсуждали. Вы, - говорит, - меня поняли, старший сержант Тимохин? - Так точно, - говорю, - товарищ лейтенант. Понял я вас. Но не до конца. Свое понятие у меня все равно осталось. - Ах, так, - говорит замполит, - это меня удивляет. Тут замполит объявил мне и Кунину свое насчет нас приказание. - Отныне, - говорит, - будете в моей штурмовой группе. И воевать будете до конца войны под моим личным присмотром. Приказ есть приказ. Его даже в смысле непонимания обсуждать не станешь. Замполит ушел. Мы, где кто сидел, полегли спать. Тут же все и захрапели под грохот канонады. На другой день переняли мы опять у соседней роты эстафету и втянулись в бой за очередную улицу. Тяжелый в этот день был бой. Фашисты, видать, окончательно отчаялись. Потерь в роте опять немало было. Правда, в нашей штурмовой группе погиб только Мишка Кунин. Видать, судьба. Не разбил бы он его к санитарам на всякий случай оттаскивал и пока доктор не подтвердил окончательно, что он помер, приотстал я от своих. Пошел назад по панели. Иду как бы уже в тылу - метров за четыреста от боя. Вдруг вижу: вкатывается на данную улицу тяжелое орудие на гусеничном ходу. Тягач его притянул. Смотрю - бойцы разворачивают эту пушку посреди мостовой, невдалеке от меня, начинают готовить к стрельбе, ящики со снарядами раскладывают... Ну, думаю, по центру логова сейчас жахнет. И верно: один выстрел, другой, третий... Я сперва уши зажимал и глаза зажмуривал. Потом открыл глаза и увидел, что на снарядах, которые подносчики заряжающему подают, большими буквами написано: "За Ленинград". Что я тут пережил - этого, конечно, словами описать нельзя. Могу только дать справку: слезы у меня на глаза набежали и дыхание перехватило. Подбежал я к пушке и давай кричать: - Братцы-ленинградцы! Какими судьбами?! - Дорогами войны, - говорят. - Здорово, пехота! - Вот, - говорю, - встреча-то! Я ведь тоже в качестве отдельной части сюда с Ленинградского прибыл! Вот, - говорю, - братцы, до какой радости мы дожили - встретились на улице Берлина! - Да, - говорят, - и на нашей улице настал праздник! - Братцы-ленинградцы, - говорю я им, - дорогие товарищи артиллеристы! Дайте мне хоть один выстрел произвести. - Нельзя, - говорят, - пехота. Тут точный навык нужен. - Братцы, - докладываю я им, - поймите: я зарок дал - беспощадно отомстить за Ленинград именно в самом ихнем Берлине... А тут такой |
|
|